Любовь напротив

Теперь, когда прошло столько времени, когда наше тогдашнее будущее стало прошедшим, я спрашиваю себя: что же мы увидели друг в друге, Алекс, Шам и я? Да, что, в самом деле, увидела во мне Алекс? Что увидел во мне Шам? И что увидел я в Алекс, что в Шаме? Что такого мы уловили друг в друге, чтобы тут же забыть? Какое представление друг о друге сложилось у нас в первую долю секунды того самого первого взгляда, неподвластного ни разуму, ни предубеждению? Мое первое впечатление от Алекс осталось неизменным… Если не считать того, что довольно быстро, как мы увидим, оно растворилось в ансамбле, который, в конечном итоге, она и Шам стали представлять собой в моих глазах. Что касается моего первого взгляда на самого Шама, то проанализировать его было бы, несомненно, гораздо сложнее, так как для меня он уже был «проигравшим». Не будем забывать: мы с Верне заранее приговорили его. И он сам был готов согласиться на эту роль… если бы Алекс, со своей стороны, согласилась с той ролью, которую отводили ей мы с Верне. И потом, не следует забывать также, что эти события, предлогом для которых стала живопись, лишь усиливали сдержанность Шама. Это несколько походило на то, как если бы я вонзил ему в печень нож, а потом с милой и дружелюбной улыбкой на устах стал поворачивать его, потихоньку, не торопясь, не выходя за пределы допустимого. Образ, конечно, жестокий, но почти с хирургической точностью дает представление о том, каково было Шаму выставлять свои картины перед первым встречным… и выставлять их снова и снова, в глубине души прекрасно понимая, что тем самым позволяет этому первому встречному, приведенному мошенником Верне, во всех деталях рассматривать саму Алекс, что именно ее он предлагает для оценки этому чужаку!

Она нравилась мне такой, какой я любил заставать ее, нагрянув к ним на мансарду внезапно, без предупреждения… и особенно такой, какой мне повезло увидеть ее однажды утром одну, когда Шам куда-то ненадолго отлучился.

— Шама нет дома? — спросил я, почти напуганный этим «обстоятельством».

— Он скоро вернется, — ответила Алекс с изумительным простодушием.