Любовь навылет (СИ)

— Я не знала, что твои родители развелись. Мне очень жаль.

— Да ерунда. Я всё равно не оправдал надежд отца. Он хотел, чтобы я продолжил династию, пошёл в лётное училище, а я оказался непригоден. Поэтому всю свою нерастраченную отцовскую любовь он направил на Матвея Оленева и Федю Стародубцева. Оно и понятно: первоклассные пилоты, будущие командиры, гордость старого комэска…

В его словах чувствовались горечь и даже немного ревность. Столько лет прошло! Эд не стал пилотом, но он стал диспетчером — неужели он не заслужил уважение отца?

— Вы совсем не общаетесь?

— Конечно, общаемся! Но обычно это радиопереговоры: он за штурвалом, а я в диспетчерской башне. — Он взялся за правое ухо, словно придерживая воображаемый наушник: — Взлёт разрешаю… Наберите высоту… Нет, я передумал, срочно снижайтесь… Ветер боковой пять метров в секунду. Иногда, когда народу на частоте мало, он говорит: «Привет, сын, как дела?», а я отвечаю: «Нормально, пап, а у тебя?». В общем, у нас неплохие отношения.

На его лице отразилось неподдельное страдание. Даша не выдержала и накрыла его руку своей.

— На месте твоего отца я бы тобой гордилась. Диспетчер — даже более ответственная работа, чем лётчик.

— Почему ты так считаешь? — заинтересовался Эд.

— Ну, лётчик может угробить самолёт — но только один. А диспетчер может угробить сразу два.

Эд ошеломлённо на неё посмотрел, а потом расхохотался. Он смеялся громко и открыто, вокруг глаз лучились морщинки, на щеках играли ямочки. Отсмеявшись, он взял её руку и поцеловал:

— Ты прелесть, Даша. Моё предложение всё ещё в силе.

— Мой отказ тоже.

— Ладно, — он выпустил её руку. — Слушай, а этот человек, о котором ты упоминала, — это случайно не Матвей?

Даша надеялась, что её голос не дрогнет:

— Нет, что ты! Это не он. Я говорила про другого человека.

Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о её чувствах к Оленеву. Тем более Эд.

— Тогда хорошо.

— Почему?

— Ну, знаешь ли, Матвей… Он…

— Что? Не тяни!

— Он не по девочкам. Он предпочитает мужчин. — Эд помялся и прибавил: — В частности вторых пилотов.

— Не может быть… — пробормотала Даша.

— Эта авария, из-за которой его отстранили, случилась потому, что он домогался второго пилота. Тот ударил его в лицо. Разбил нос. Произошла ссора, в результате которой пришлось прервать взлёт.

— Он домогался второго пилота во время взлёта?! — Даше показалось, что пол уплывает из-под ног. — Что за бред? Такого не бывает!

— Всякое бывает. Матвей вышел из самолёта весь в крови, салон потом отмывали… Началось расследование. Второй пилот подтвердил факт домогательства. Жена Оленева его поддержала.

— А жена тут причём?

— Она была старшим бортпроводником на том рейсе.

— Боже… — прошептала Даша. — А кто был вторым пилотом?

— Так Федя Стародубцев и был. Лучший друг Оленева. После расследования Федю допустили к полётам, а Матвея отстранили. Вот так и лопнула гордость старого комэска. Ты не слышала эту историю?

— Нет, я ничего не знала. Какой кошмар…

— Иди ко мне, — он притянул её в свои объятия, и Даша подчинилась. — Не стоило мне это рассказывать, ты очень впечатлительная. Не волнуйся, такие ЧП у нас редкость, пассажирам ничего не грозит.

10. Шансы есть

Эд почувствовал перемену в её настроении и не стал задерживаться. Собрался уходить. Даша проводила его к дверям, от души поблагодарила за помощь, а он наклонился и быстро коснулся губами её рта. Не поцеловал, и даже не попытался, а лишь пометил её своим прикосновением. Как будто сказал: «В следующий раз я поцелую тебя по-настоящему».

Даша вышла на балкон и, ёжась от весеннего ветра, ещё раз посмотрела на окна Оленева. Неужели он и правда был геем? Но разве они бывали такими: сломленными, неопрятными, пьющими, одинокими? И одновременно добрыми, милосердными и смелыми? И по-мужски очень привлекательными…

Ну, по поводу привлекательности Даша не сомневалась: видела по телевизору сногсшибательно красивых мужчин, про которых ходили подобные слухи. Но чтобы у них в провинции, да на виду у всего авиапредприятия…

Но если второй пилот (этот, как его, Федя Стародубцев?) сказал, что Оленев к нему приставал, а бортпроводница (жена Оленева!) подтвердила его слова, то причин не верить им не было. Да и сам он обмолвился у себя дома: «Тебя ещё не просветили на мой счёт?». А потом сказал: «Никто не хочет со мной летать». Он ничего не отрицал, не жаловался, не пытался её предупредить, он просто интересовался, знает она о нём или нет.

Теперь вот знала.

Даша вернулась в комнату, и радость её немного поблёкла. Всё вокруг больше не казалось ей таким сияющим. Ориентация Оленева притушила золотые солнечные блики и придала обстановке голубой прохлады и мрачности.

Вечером на огонёк заскочила Оксана, жившая в том же общежитии. С собой она принесла бутылку шампанского и шоколадку. Обрывая наманикюренными пальчиками фольгу на горлышке, она тараторила: