Любовь навынос (СИ)

  Ему было нечего сказать. В их годы они действительно охватывали это разом. Все плохое, все хорошее. Нельзя было уменьшить или повысить градус. Еще вчера ты спишь у себя в кровати, ходишь в школу и смотришь на эти мелодрамы взрослых с жестокой усмешкой. А на следующее утро ты уже сам не находишь себе место, и только думаешь - разве можно так жить? Как с этим живут взрослые?

  - Понимаешь, ведь не все справлялись.

  Трой нахмурился.

  - Как это?

  - Кто-то даже умирал от этого.

  - Умирал? От любви?

  - Чувств, сын. Их там очень много. И ревность, и страсть. И обида, и печаль...

  - Столько всего? Разве это вообще - любовь? Этим же занимаются...

  Он резко замолчал, поняв, что сказал больше того, что нужно.

  - Извращенцы? Ты это хотел сказать?

  Трой покраснел и прошептал "да". Отец улыбнулся, понимая как эти темы ему неприятны и стеснительны. Это не то, что подросток хочет обсуждать с отцом.

  - Да... Ха-ха! Да, сейчас таких, кто покупает эти чувства, называют извращенцами. Такие... Кхм... Люди были и тогда. Но есть отличие, Трой. Они делают это намеренно. Специально.

  - А те, кто любили, делали просто так?

  - Нет. Любовь не выбирали. Она приходила. Она уходила.

  - Но разве не проще, чтобы она просто ушла? Если... С ней так много боли и разочарований... Может просто отказаться от нее? Сейчас можно обойтись без этого. А тогда - почему вы не отказывались от этой затеи?

  - Тяжело сказать. Как я сказал - её не выбирали. Она просто была. В одно мгновенье появлялась. И ты уже не мог отказаться. Точнее... Когда она уходила, эта любовь, когда на место неё вставала боль, каждый из нас давал зарок: "больше такого не будет". Но проходит время, с ним уходит и боль. И ты помнишь только сладкие мгновенья. Лучшие минуты жизни. Где-то зудит, даже кричит, что будет больно. Плохо. Гадко... Но даже секунда того счастья перевешивает все то, что может случиться потом.

  Дальше они сидели молча. Каждый думал о своем. Отец вспоминал себя. Как это было - первый раз. Первое свидание. Первый поцелуй. Мечты о бесконечности и единстве. Первое расставание... Беспокойные сны. Пробуждения, когда в первую секунду тебе кажется, что утро-то... А, нет. Все еще болит.

  Трой пытался набраться смелости. В нем играло чувство досады, что несмотря на то, что он уже достаточно взрослый, он все равно не может выбрать сам. К тому же хотелось узнать, что это такое. Ведь об этом никто не говорит. Почему? Ведь если все...

  Решимость пришла сама собой. Он вспомнил Индла и подумал: "ведь если все тогда так начинали, значит и дед начинал также! Значит и он знает, что это такое. Но даже зная, все равно рассказывает, как это было прекрасно - любить!".

  - Папа! Я все равно хочу именно эту. И ты сам сказал, что я могу выбирать сам!

  - Мы же говорили о любви! Хорошо, бери любую, а это считай и не любовь вовсе. Это другое...

  - Папа! Почему нет?

  - Потому... Потому... Ты не знаешь чего просишь! Когда ты это почувствуешь это нельзя будет заменить. Прекратить. Нельзя будет забыть. Придется бороться.

  - Тогда я точно хочу то, что хочу!

  - Черт, что же я говорю...

  Отец понял, что подобрал не лучшие слова. "Побороть". "Нельзя прекратить".

  "Да, старик," - корил себя он, - "нашел ты слова для горячего юноши. Ничего лучше сказать не мог?".

  - Что же... Хорошо. Твоя взяла. Только дай одной обещание.

  Трой подпрыгнул от радости.

  - Любое!

  - Когда ты поймешь, что ты наделал, ведь ты сам взрослый, да? Можешь решать и сам, так ведь?

  - Да, я все понимаю, я...

  - Ты не будешь винить меня в этом! Не будешь потом думать, что твой отец виноват в том, что ты испытаешь.

  - Не буду, я обещаю!

  - Да, конечно... Эх... Сдается мне, что это не так.

  - Не переживай, папа.

  Трой подошел к нему и крепко обнял.

  - Чтобы не случилось ты все равно лучший!

  Отец с грустью улыбнулся, и они пошли обратно за покупками. Когда отец сказал консультантке их окончательный выбор, она была ошарашена. Без конца повторяла: "вы уверены? Он же еще ребенок!". Отцу было трудно с этим поспорить, но он дал обещание. И придерживался мнения, что какое бы оно ни было, его нужно выполнять. Особенно, если ты дал его своему ребенку. Напоследок консультантка сказала: "Ваш сын станет великим человеком. Если выживет".

  Дома же, когда наступил вечер, Трой принялся открывать затейливую коробку. Исколол себе все руки, но все равно не сдался. Когда же все свершилось, то он в одно мгновенье стал молчаливым и угрюмым, бледным как призрак. Казалось, он просто упадет на месте и больше не шелохнется. Можно было заметить, как глаза из раза в раз, при любом движении, начинали блестеть. С каким яростным желанием он вдыхал воздух, с какой ненавистью его выдыхал. Но он держался, старался не подавать виду, а затем медленно побрел в свою комнату.

  Отец посмотрел вдаль уходящему сыну и горько вздохнул. Его приобняла жена, пытаясь хоть как-то утешить.

  - Милый... Может пойдем в спальню? Давай просто отвлечемся. Ты же понимаешь... Тут пережить придется, никак по-другому. Он растет. Это нормально.

  - Я виноват. Знаешь, нужно просто было привести его туда, куда ходят все. Где продается эта одноразовая ерунда!