Любовь не кончается: Эйлит

— Да, навсегда, — тихо проронил он и, разомкнув пальцы Эйлит, уложил ее на спину и изнурял ласками до тех пор, пока она не заплакала от удовольствия и боли, накопившейся в душе.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

На следующий день Рольф поручил Моджеру до блеска вычистить молодого серого жеребца для посланника короля Вильгельма, которого ждали со дня на день, а сам покинул замок, собираясь выполнить обещание, данное Эйлит.

Стояло раннее туманное утро. Над деревенскими кострами уже клубились струйки дыма: селяне занимались привычными хозяйскими делами. Они почтительно поприветствовали Рольфа и проводили его любопытными взглядами, когда он двинулся через всю деревню к крайнему дому, в котором жила Инга. Удивление их возросло еще больше, когда он спешился и привязал лошадь к частоколу, огораживающему дом с севера.

В этот момент из дома вышла сама Инга… Скорее по привычке, нежели по необходимости, она опиралась на изогнутую палку, с которой почти не расставалась. В другой руке она держала аккуратно сложенную накидку из превосходной темно-синей шерсти. Инга велела замолчать залаявшей на Рольфа собаке и смерила его холодным взглядом карих глаз.

— Что нужно моему господину? — спросила она учтиво, но в этой учтивости мелькнули едва уловимые проблески огня, щекочущие нервы, словно коварная крепость мягкого на вкус шотландского виски, дающая о себе знать после третьего глотка.

— Я хочу поговорить о ваших гусях… вернее о гусаке.

Инга взглянула за частокол и заметила толпу любопытных, собирающуюся на улице. Плотно сжав губы, она шагнула к дому и открыла дверь.

— В таком случае вам лучше войти. Я отгоню собаку.

Мигом растеряв остатки самоуверенности, Рольф переступил через порог. Грубый земляной пол был тщательно утоптан и посыпан опилками. На деревянной кровати громоздилась гора козлиных шкур. На расположенных вдоль стены полках стояли кувшины и кружки. Нельзя сказать, что жилище выглядело убогим и нищенским, однако оно разительно отличалось от состоятельного дома старого Ульфа.

— Ваши крестьяне не очень-то жалуют меня, — обронила Инга, жестом приглашая Рольфа сесть на скамью. — Я для них чужая.

— Но вы и сами не пытаетесь найти с ними общий язык, — возразил он. — В отличие от вас, ваш сын Свейн уже привык к новым соседям.

— Ничего удивительного: он мужчина. К мужчинам относятся по-другому. Я же для них как бельмо на глазу. У меня есть дом и доход, а у них есть зависть. — Она наполнила медом деревянную кружку и протянула ее гостю. — Так что насчет моего гусака? Полагаю, вдова Алфрик снова жаловалась.

Рольф взял кружку и на мгновение притронулся к пальцам Инги. От прикосновения к ее холодной коже по его телу побежали мурашки. Он осознавал, что играл с огнем.

— Она жаловалась мне, но уже давно. На этот раз дело касается меня лично. Вчера ваша птица набросилась на мою дочь Джулитту и покусала ее. К счастью, Джулитту выручил случайно проезжавший мимо мой крестник Бенедикт. Гусак пытался наброситься и на него, но мальчик сумел отбиться.

Инга побледнела, однако сумела сохранить самообладание.

— Я искренне сожалею о случившемся, — ровно произнесла она. — Но гусак привык защищать свою территорию. Возможно, дети подошли к нему слишком близко. Разве рядом с ними не было никого из взрослых?

Почувствовав, как явно Инга пытается переложить вину на чужие плечи, Рольф нахмурился.

— Это не его территория, Инга. Вы просто стараетесь уйти от ответа. Мимо луга может пройти любой. Например, та же вдова Алфрик. И вы знаете это не хуже меня. Ваши гуси нападают на прохожих не в первый раз. Если этот гусак так уж вам дорог, то держите его поближе к дому или в клетке. В противном случае я вернусь и собственноручно сверну ему шею.

Инга ошарашенно посмотрела на Рольфа.

— Обещаю, больше это не повторится. — Она взяла из его рук пустую чашку, снова наполнила ее медом и достала еще одну для себя. — Если вы собираетесь свернуть шею моему гусаку, то знайте, что я тоже способна на отчаянный поступок. Гусак принадлежит мне, и не вам его губить.

Разумом Рольф осознавал, что ему следовало отказаться от угощения и спасаться бегством, но его тело предпочло остаться и доиграть в игру до конца. Он уже догадывался, чем она закончится.

Инга по-мужски залпом выпила мед и отставила кружку в сторону.

— Вы ведь норманн, не так ли? — заметила она, искоса посмотрев на Рольфа. — И, судя по всему, считаете, что имеете право разрушать все на своем пути, не заботясь о последствиях?

— Вы действительно так думаете?

— А почему вы спрашиваете?

Рольф передернул плечами.

— Вы настроены очень враждебно. Не припомню ни одной улыбки на вашем лице, ни одного ласкового слова.

— С какой стати я должна вам улыбаться? — спросила она раздраженно. — Вы явились сюда и пообещали свернуть шею моему лучшему гусаку-производителю, а теперь ждете любезностей?

— Нет, — сухо ответил Рольф, — честно говоря, я не ждал любезностей и был готов именно к такому приему, какой вы мне оказали.

На бледно-кремовых щеках Инги выступил нежный румянец, глаза хищно прищурились.