Любовь не на шутку, или Райд Эллэ за!

Вскорости все тот же оленерогий принес мне завтрак – овсянку, пару блинчиков с мясом и маленькую фарфоровую чашечку кофе, хотя я предпочла бы воду или чай. И на этом спасибо. Морить себя голодом точно не собираюсь.

– Странно… – уставилась прямо на тюремщика, будто хотела проколоть его взглядом насквозь. Как же велик соблазн использовать эмпатию…

– Что именно тебе кажется странным? – Тон культиста был заинтересованно-доброжелательным, а эмоциональный фон подтверждал это наблюдение.

Похоже, он совершенно не расценивает меня как противника. Ну и ладненько.

Культист, уже успевший переодеться и снять свой головной убор, поставил поднос прямо на пол и одним ловким движением раскрыл походный табурет, который держал под мышкой. Уселся. Интересно, чего ему надо?

– Ну так что ты считаешь странным?

– Да все. Зачем я вам?

– Ты нужна Кхамлэ, а зачем – это он тебе сам расскажет, когда придет время.

– А вы?

– Что – я?

– Вы отличаетесь от остальных. Явно выше прочих по положению, но возитесь со мной точно гувернантка какая?

Голубоглазый вздохнул и просиял.

– А если скажу, что мне приятно это делать? Сама понимаешь: не так много хорошего во всем этом. – Он неопределенно повел рукой, как бы указывая на происходившее снаружи.

– Жуть! – Я передернула плечами.

Оленерогий прыснул.

– Жуть первое или второе?

– Все жуть, но первое – особенно.

Несколько мгновений культист удивленно смотрел на меня, а затем расхохотался в голос.

– Значит, не стоит рассказывать, что переодевал тебя тоже я?

– Точно не стоит! Вот зачем это, а?

И правда, знать подробности совершенно не хотелось. Теперь и разговаривать с ним сложнее, стоило подумать, что он меня видел в чем мать родила.

Фанатик снова рассмеялся, а мне стало как-то невесело.

– Ладно, не тушуйся. Сказал же: пока ты здесь, тебе ничего не грозит. Я понимаю, какие слухи о нас ходят. Большая часть из них правда, но никто тебя не принесет в жертву и, – он чуть помедлил, – не посмеет тронуть и пальцем. Уж поверь, по доброй воле нарушать приказы Кхамлэ никто не рискнет.

Дождавшись, пока доем, оленерогий забрал поднос и унес раскладной табурет. Остановившись у выхода, вдруг спросил:

– Ничего не хочешь сказать?

– Спасибо? – удивленно подняла брови я и категорично отрезала: – Нет.

Культист снова огласил смехом окрестности. Кажется, я сегодня только и делаю, что его веселю.

– Может, желаешь что-нибудь спросить? – задал он наводящий вопрос, попав в самую точку, но я продолжала молчать, хотя язык так и жгло. – Ну как знаешь, Халли, – прежде чем дверь затворилась, вдруг назвал он меня по имени.

Райд Эллэ

Похоже, морить пленников голодом у культистов принято не было, ну и я не стал выпендриваться, съел все до крошки – неизвестно, когда доведется перекусить в следующий раз. Чувствовал себя по-прежнему неважно, а потому решил поспать, пока есть такая возможность, но прежде перекинулся – у зверя сон чутче и регенерация намного выше, да и лежать на полу в волчьей ипостаси удобней.

Засыпая, думал о Халли и о странных словах культиста: «Не сейчас». Что оленерогий этим хотел сказать?

Разбудили шаги. Услыхав их, обернулся человеком задолго до того, как кто-то приблизился к моей клетке. Судя по запаху, снова Агнелис – тот маг, что так неудачно перешел мне дорогу. Плохо. Вспомнив предупреждение оленерогого, всерьез обеспокоился – воздействие магией крови вредит мозгам, а я против этого воздействия совершенно беззащитен.

Притворился спящим на всякий случай, но фанатик не стал снова надо мной издеваться. Недовольно сопя, потоптался под дверью, подергал ее раз-другой и ушел. Урод источал злость и раздражение, точно гнилой плод груши-реликта – смрад и зловонную жижу. Волна его эмоций была настолько мощной, что окружающие и без всякой эмпатии, должно быть, чувствовали себя неуютно. Убью при первой же возможности, дай только сил, Великая Мать!

К моменту, когда принесли завтрак, я умудрился снова задремать.

– Дрыхнешь? – поинтересовался фанатик вместо приветствия. – Правильно делаешь!

Оленерогий улыбнулся так, будто и правда рад был встрече. Надо сказать, увидев его, я отчего-то невольно испытал облегчение, но, как и вчера, предпочел обойтись без слов.

– Все верно, – одобрительно кивнул болтливый культист, сунув мне в руки миску. – Многозначительное молчание придает суровости облику мужчины. – Он хохотнул. – Кстати, Эллэ, с ипостасью поосторожнее – шерсть повсюду, и псиной воняет. – Он демонстративно сморщил нос.

Псиной?! А вот за это можно и в морду! Заставил себя прирасти к месту. Стоп! Эллэ?! Откуда он знает, кто я такой?! Мне-то его рожа совсем незнакома.

– Не кипятись и прислушайся к совету: поешь, отоспись как следует, пока есть возможность.

– Шаман, ты тут? – негромко позвали снаружи.

Приложив палец к губам, оленерогий одарил меня новой улыбкой, точно девицу, и вышел.

– Ты велел присматривать за пленницей… – начал было подошедший.

– Ну?

– Там это… Агнелис ошивается. Замок на клетке проверял, как бы не натворил чего.

– Спасибо!