Любовь не по плану (СИ)

– Кирилл мне ничем не поможет, лишь отчитает, а мама сгонит все службы в мою квартиру. Даже те, кто не имеет отношения к медицинской сфере. – Посторонние мне не нужны, лишь она и время вдвоём по максимуму. – Можешь остаться?

– Остаться?.. – присаживается на край кровати смутившись. – Только до утра. В девять я должна быть в отеле. Уже поздно, договариваться о подмене нужно было заранее.

– Могу позвонить Киру и сказать, что завтра тебя не будет, – хватаю телефон, прикинув, какую причину назвать брату, кроме настоящей.

– Нет! – резко выкрикивает, а затем уже спокойнее добавляет: – Не нужно. Побуду до утра, а потом сразу от тебя поеду на работу. Может, кто-то сможет за тобой поухаживать?

– Сможет. Позвоню другу.

– А он точно справится? – смотрит с недоверием. – Мужчины, как правило, плохие сиделки.

– Точно. Не переживай.

Ника возвращается на кухню, а я набираю Артура. Пара гудков и он орёт в трубку:

– Твою мать, Мара, где ты? Почему не отвечаешь?! Я извёлся! От тебя нет новостей, от Серого тоже!

– Заткнись, – цежу сквозь сжатые челюсти, – всё в порядке. Жду тебя завтра в девять у себя.

– Она повелась? – шепчет, подстраиваясь под мои интонации.

– Да. Всё. Жду утром.

Скидываю звонок, радуясь, что Вероники не было рядом в момент разговора, иначе всё вскрылось бы и тогда на моём теле прибавилось пару-тройку ран. В травмпункте я заметил её испуганный взгляд и трясущиеся руки, а когда врач сделал укол местной анестезии и начал накладывать швы, и вовсе впала в оцепенение, едва не свалившись в обморок. Эффект оказался сногсшибательным: мало того, что я встал грудью на защиту девушки, отбившись от нападавшего, так ещё и стойко перенёс лечение, хотя сам был в полуобморочном состоянии от вида крови.

– Договорился? – голос Ники вырывает из размышлений.

– Да. Артур утром приедет и сменит тебя. Хотя я и сам бы неплохо справился, – оправдываюсь, зарабатывая очки в свою пользу. – Ты зря волнуешься. Ничего страшного не произошло.

– Ничего? Врач сказал, на несколько сантиметров глубже и швами бы ты не отделался.

– Но ведь всё обошлось?

– Да… Давай я сюда еду принесу? Видела на кухне столик.

– Нет уж, я не настолько беспомощный, – уверенно встаю, на секунду скривившись, – пошли ужинать. Как полагается, за столом.

Ника бегает, выставляя еду и проверяя, чтобы я точно поел. Готовит она вкусно. Еда, как у мамы, ел бы и ел. Уплетаю и хвалю её, что вдвойне приятно для девушки. Важные слова для неё важнее денег, а хорошее отношение ценнее любых украшений. Раньше мне так напрягаться не требовалось, обходился примитивом и, кажется, был счастлив. Или не был? Когда на меня вот так смотрели, как она? Не помню. Все что-то требовали, просили, вымаливали, откровенно намекали, повторяя «я хочу», и никто не задумывался, что нужно мне. А Ника думает.

– Я сейчас лопну, – отодвигаю тарелку.

– Доедай, – наседает, толкая обратно, – чуть-чуть осталось.

– Не могу.

– Так, – выхватывает ложку, – ложечку за маму, – заставляет проглотить, – ложечку за папу, ложечку за меня… Какой молодец!

– Ты словно ребёнка уговариваешь, – бурчу, ощутив себя маленьким мальчиком.

– Так, мужчины и есть дети. Только большие.

Складывает посуду в машинку, а мысль развивается дальше.

– А, может, ты тогда ребёнка и спать уложишь? – рисковое предложение, но вдруг мне ответят согласием.

– Только если ребёнок не будет лезть с поцелуями, – крутит пальчиком, напоминания о необдуманном действии в душе.

– Ребёнок травмирован и обессилен, поэтому на отчаянные шаги неспособен.

– Тогда ладно, – соглашается, а я ликую, стараясь не выдать радость.

В квартире имеется ещё три комнаты, одна из которых в состоянии ремонта, и Ника может устроиться в любой из них, но укладывается рядом, соблюдая дистанцию. Вероятно, опасается мне навредить. Предлагаю переместиться на другую сторону, подальше от ранения, надеясь на более тесный контакт. Будем действовать постепенно, не наседая и не принуждая.

Переключаю каналы, нахожу какой-то фильм и затихаю, прижавшись к Нике. На удивление быстро засыпает, а перевернувшись, обнимает меня. Никогда не думал, что невинным объятиям буду радоваться, как ребёнок, не желая, чтобы Ника отстранилась. Такая уютная, что не хочется отпускать. Наслаждаюсь ею, в какой-то момент осознав: она мне нравится. И дело не в споре и не награде, которая ждёт на выходе, она мне просто нравится. Удивительно и так просто, что на секунду отстраняюсь, осматривая аккуратное личико с высокими скулами и небольшим ртом, притягивающим словно магнит, а затем слегка прикасаюсь к её губам и прижимаю к себе. Рана саднит, но меня мало заботит сей факт, потому что сейчас рядом самое действенное болеутоляющее.

***

Проснувшись, ощущаю адскую боль в боку. Обезболивающее прекратило действие, и теперь я в полной мере ощущаю себя раненым. Трогаю лицо и стону, потому что подбитая скула, не проявляющая себя вчера, сегодня тоже активизировалась. Стоят ли такие страдания выигрыша в споре?

– Завтракать будешь, пока я не ушла?

Открываю глаза, наблюдая лицо Ники, нависшее надо мной. Она улыбается, смотрит на скулу, нежно касается, прощупав увечье.