Любовь не по правилам (СИ)

Оп-па. Так она ровесница, ну, чуть старше, на пару лет всего, — это открытие для Маши стало неприятным, как-то она даже поёжилась от него. Она выключила компьютер, оставила записку на столе для приходящей уборщицы (новенькая повадилась так тщательно убирать, что все провода из системного блока выдергивает), закрыла офис и решила пройтись пешком до метро — в воздухе уже отчетливо веяло весной, она очень любила это время года.

И по дороге домой, и уже дома, невнимательно смотря какой-то сериал, Маша всё не могла отделаться от ассоциативных рядов, возникших у неё после прослушивания истории об угасающих яичниках. То они виделись ей как ночная панорама большого города, с постепенно гаснущими огнями. То клеткой яиц, постепенно теряющих свою твердость и безвольно повисающими на бортиках из папье-маше.

ТВ-сериал тоже был на сегодняшнюю тему: муж с женой собирались разойтись из-за того, что не могли родить ребенка, а приемного брать не хотели. Вот тема деторождения меня сегодня обложила со всех сторон, подумала про себя Маша, наводя себе кружку чаю и возвращаясь на диван под плед. Пиксель уже угнездилась у подушки, недовольно поглядывая на беспокоящую её своим хождением туда-сюда хозяйку. «Интересно, а как обстоят мои дела с женским здоровьем? Сто лет не была у врача. Все откладываю, откладываю, ведь не беспокоит вроде ничего. А то вот захочу ребенка — а там вдруг бац, и уже всё угасло», — размышляла Маша, следя за мельтешением на ТВ-экране.

Надо было бы, конечно, раздеться на ночь, да и постель постелить, но так лень было вставать из-под пледа. Максимум на что Машу хватило — щелкнуть пультом и угнездиться поудобнее, подсунув себе Пиксель под мышку, как грелку. Кошь возмущенно мявкнула, прихватила Машу за руку не больно, для острастки, но на более активные действия её тоже не хватило. Засыпая, Маша вспомнила, что у Гели был какой-то знакомый гинеколог, надо бы её потрясти по поводу этих контактов.

* * *

Вообще сны у Маши были редкостью. Это еще с подростковых времен повелось. В детстве они снились ей каждую ночь — длинные, с фантастическими сюжетами, ярко раскрашенные, после которых просыпаешься как после похода в кинотеатр, переполненный эмоциями и впечатлениями. А потом, лет в 13–14, - как обрезало. Иногда даже обидно становилось: девчонки в школе на перемене делятся наперебой, а Маше и рассказать нечего. Потом привыкла. Кажется, без снов даже высыпаешься лучше. Поэтому если вдруг снились сны — то это практически всегда было приметой: что-то будет необычное, это какой-то знак.

Иногда эти знаки удавалось разгадать, иногда — не получалось. Маша один раз даже сонник на развале у метро купила, но книжка оказалась какой-то глупой: «змея — трудный символ, это значит, что скоро вам предстоит схватка со злейшим врагом», «золото снится к упущенной удаче», «увидеть во сне пожар — к разочарованию в личной жизни». Так что книжка была заброшена на антресоли, а потом, при очередном наведении порядка в квартире, выкинута вместе с остальным ненужным хламом, хотя Маша очень не любила выкидывать книги — родительское воспитание.

Вот и в этот раз сон приснился причудливый и странный, поди, разгадай.

Приснилась бабушка, которая умерла много лет назад, Маша только-только институт закончила. Вроде бы сидит Маша на кухне, судя по всему, время действия — утро, так как надета на ней ее любимая спальная длинная майка и чашка кофе в руках, с бутербродом на тарелке рядом, традиционный Машин завтрак. И ощущение, как всегда во сне, вроде бы сам участвуешь в событиях, а вроде бы — и со стороны смотришь.

Бабушка заходит к Маше в квартиру, долго, кряхтя, переобувается и ходит по комнате, по коридору. Вроде бы ищет что-то, или просто осматривается тщательно. А потом говорит Маше укоризненно: «Марусь, что ж грязь то у тебя такая! Приберись, да побыстрее. Скоро мужик твой домой придет, а ты баклуши бьёшь». Маша осматривается по сторонам — и вправду, грязно: весь пол засыпан каким-то то мусором, мятыми бумажками, настриженными волосами. Маша бросает кофе, хватает веник, тряпку и начинает убирать. Под ноги попадается расческа. «Баб, не твоя?» — «Моя, конечно. Не мужика же твоего, он ведь у тебя лысый!». Маша поднимает расческу с пола, кладет её на полку под зеркалом и продолжает уборку. Но мусор почему-то приклеен к полу и каждую бумажку, клок волос приходится с большим усилием отдирать, чтобы положить в мусорное ведро. Она поворачивается извиниться перед бабушкой, позвать её к столу, но видит лишь, как за той закрывается входная дверь.

Сразу после этого Маша проснулась в глубоком изумлении. Была суббота, в планах было намерение отоспаться в этот день, но то ли сон, то ли биологические часы заставили её проснуться в привычные 8 утра. Чистя зубы в ванной, а потом готовя себе завтрак, Маша всё размышляла чтобы значил этот сон и кто такой упомянутый бабушкой лысый мужик, чтобы это всё могло значить? В конце концов, плюнула, пробормотала себе под нос: «Приснится же ерунда всякая!» и пошла в ванную краситься.