Любовь не по правилам (СИ)

Я Аню люблю, вы чего-нибудь не того не подумайте. Не из-за денег я с ней. Я ее и полюбил-то почти сразу, знаете. Она жалкая такая была… Я помню, как у нас с ней первая ночь в отеле случилась, там, в Тунисе. Она так стеснялась себя, что худая, что грудь у неё небольшая совсем, что в постели у неё опыта немного. У меня позади тоже, знаете, не Плейбой, но всё же я мужчина. Прижалась потом, когда все кончилось, ко мне, я все косточки её почувствовал, они у нее как у воробушка, хрупенькие. Дрожит вся и меня целует, по голове гладит. Трясётся и целует, трясётся и целует. На работе она другая совсем, я у неё там был, видел. Гроза подчиненных и железная леди. И только я знаю, какая она на самом деле. Никто не знает, а я знаю.

Анну в тот вечер Маша так и не дождалась. Та позвонила, извинилась: видео-конференц связь с Нью-Йорком, не то там Доу Джонс упал, не то NASDAQ поднялся. В общем, не до обсуждения личной жизни, отечество, в смысле, большой бизнес в опасности. По телефону Анна Маше понравилась: приятный, чуть с хрипотцой, уверенный и усталый женский голос. Общается не высоты биржевых котировок, а вполне вежливо и по-человечески. Предложила Маше встретиться на следующий день, в обед, в кафе рядом с её офисом. К счастью, офис находился на той же ветке метро, что и офис «Счастливой пары», на Пушкинской. Так что встретиться можно было без особых проблем, вполне уложившись в обеденный перерыв.

Геля вообще Маше пророчила, что никто на эти глупые темы сней разговаривать не пожелает. Появляется такая тётка, ни оттуда-ни отсюда, и давай лезть в самое что ни на есть нижнее бельё, с вопросами и интервьюированием. Маша, когда всех обзванивала, и сама побаивалась, что пошлют. Но отказов практически не было. Бог знает, отчего и почему. Может, Маше повезло, а может людям и приятно поговорить о своём прошлом. Моменты всё такие приятные, романтические — знакомство, свадьба, ухаживания, волнения. Так или иначе, отказала ей тогда одна только пара. Остальные согласились, и довольно легко. Вот и Анна легко ей навстречу пошла, хотя казалось бы, бизнес-вумен, от кого и ждать отказа в откровениях, если не от нее.

Маша ехала в полупустом, по причине позднего времени, вагоне метро. Чувствовала она себя сегодня плохо, с самого утра. Сначала списывала на погоду, та и правда как с ума сошла: то дождь, то солнце шпарит и жара, то вдруг небо насупилось и ветер холодный. Ни одни сосуды за такой свистопляской не успевают. К вечеру заболел живот. И Маша сразу испугалась. Всё это время она старалась не думать про найденную врачами у неё внутри проблему. Вот как решила, что возвращается к этой теме сразу, как закончит с опросами, так и не думала. А тут вдруг живот заныл, закрутило как-то внизу, и мысли эти вернулись сами собой.

Может, все-таки зря она оттягивает решение этого вопроса? Врачи не дураки, знали, что говорят, когда рекомендовали срочно сделать операцию. Но как быть с интуицией, которая толкала Машу под локоть и уговаривала подождать, закончить намеченное, а то потом ещё неизвестно сколько времени будет не до того? Или, может, это была не интуиция, а страх, обычный, банальный страх белых халатов? Вдруг на Машу нахлынул такой ужас, откуда ни возьмись. Руки затряслись, всё тело пробила испарина. Так, стоп! Маша постаралась взять себя в руки. Решила, значит, решила, не отступать же теперь. Лучше подумать о завтрашней встрече с Анной.

Пиксель радостно кинулась к хозяйке, не успела Маша открыть дверь. Ей вообще казалось, что эта кошка чувствует её возвращение сильно заранее. Гостившая как-то у неё знакомая рассказала Маше, что кошка идёт и усаживается в ожидании у входной двери ещё минут за 15 до её прихода. Сидит, смотрит на дверь, не спуская глаз. А ведь за 15 минут до возвращения Маша находится ещё так далеко не только от квартиры — от дома, что она не может её ни услышать, ни унюхать, слишком большое расстояние. Поди знай, как она это определяла, её скорый приход — но определяла же как-то, и, надо сказать, безошибочно.

Особой приставучестью Пиксель не отличалась, но ритуал встречи исполняла всегда: совалась в ноги, крутилась около Маши, упиралась в лодыжку хозяйки лбом и потом терлась об ногу, тарахтела, муркала, посматривая Маше в глаза. Маша очень радовалась в эти моменты и умилялась: обычно независимая, строговатая кошка, оказывается, нуждалась в ней и любила её. Ни за что, ни за какие-то достоинства и недостатки, простой такой, нерассуждающей любовью, которой умеют любить только маленькие дети и животные.

Вот и в этот раз Пиксель встретила её у дверей, приласкалась, отвела Машу в туалет, где заставила её поменять наполнитель в лотке. И откуда только у этого подкидыша безродного такое чистоплюйство аристократическое, думала Маша, моя за ней лоток. Пока возилась, переодевалась, насыпала кошке корма — живот прошел, да и страх отступил.