Любовь (не) прилагается (СИ)

— Если ты не забыла, она — истинная Исаева, — пренебрежительно фыркнул мужчина.

— Хорошо, — якобы смирилась волчица. — А ты?

— А мне всегда нравились хрупкие, нежные человечки. Их так интересно ломать…

— Миша! — девушка одернула бету Исаева.

— Могу показать, — ухмыльнулся мужчина.

— Миша! — возмущенно оборвала оборотня Ксения. — Я сказала: «Нет!». Мы это уже обсуждали, — тут же добавила.

— Ладно-ладно, — примирительно произнес. — Только успокойся.

— А ты принеси воды. А ты, дорогая сестрица, ведь будешь послушной девочкой? — поинтересовалась у меня Ксения. — Открой ротик, — я совсем не понимала к чему эта доброта. Да, мне безумно хотелось пить. Похоже, сестра это знала. Но к чему проявлять заботу о той, которую собираешься убить? Хотя, может я что-то не так поняла.

Буквально через минуту выяснилось, что поняла я очень даже правильно. Меня не только собирались убить, но и обставить это, как самоубийство. К тому моменту меня разморило окончательно, и я уже плохо соображала, что происходит.

Почувствовала, как сестра надавила на челюсть, а потом мне в горло посыпались какие-то капсулы. Таблетки.

— Глотай, — немного воды ускорило процесс. Сестра легко погладила по шее пальцами, стараясь стимулировать мой прием лекарств. И ведь действительно проглотила, хотя и не хотела этого делать. Я не понимала, откуда она так хорошо осведомлена, что и как надо делать. — Умница!

Я уже толком не понимала, что происходило вокруг. Мужчина и женщина о чем-то продолжали переговариваться. Но от меня ускользала суть. Я слышала звуки, но не могла сложить их воедино. Глаза закрывались против воли. Я еще могла себя немного контролировать, пытаясь задержать сознание в реальности. Но с каждой секундой мне все сложнее удавалось данное безнадежное мероприятие.

Почувствовала, как меня подняли на руки и куда-то понесли. Это, пожалуй, последнее, что я запомнила, прежде чем отключиться.

Это меня окончательно сломало или сделало сильнее… это как посмотреть. Старая Ася в тот момент умерла. А новая очнулась в больничной палате…

В первый момент, как открыла глаза, яркий дневной свет просто ослепил. Поморщилась и сразу услышала:

— Ася! Асенька, ты очнулась! — встревоженный голос Исаева резанул по ушам. Мужчина мгновенно оказался рядом со мной. Сначала неуверенно сжал руку, а потом схватил, обнял и крепко прижал к себе. Что-то пикнуло.

Я не совсем понимала, что происходит. Последнее, что отчетливо помнила, как Ксения и Родищев напичкали меня какими-то таблетками. Пытались убить или это было что-то другое? Следующая мысль была о мужчине, который лихорадочно оглаживал меня и делал этим, вообще-то, больно.

— Больно! Пусти! — прохрипела, абсолютно не узнав свой голос. Во рту, словно, пустыня Сахара образовалась. — Воды, — просипела довольно тихо, но знала, что оборотень услышал.

— Конечно-конечно, милая, — мужчина осторожно отпустил и уложил на подушки. Я, наконец-то, могла чуть прийти в себя и осмотреться. Сразу в глаза бросилась рядом стоящая капельница. Проследила за шнуром от капельницы…

«Вот же гад!», — первая мысль, когда я заметила выдернутый шнур от капельницы. Только теперь стала понятна причина боли в руке. Постарался Исаев, когда полез обниматься. Просто вырвал.

Мужчина вернулся со стаканом воды. Поставил на прикроватную тумбочку. На сей раз довольно аккуратно приподнял и поднес бокал к губам. Сделала небольшой глоток и почувствовала невероятное облегчение.

— Сама! — попыталась забрать стакан.

— Уверена? — с сомнением произнес мужчина. Просто дернула на себя чуть сильнее, при этом частично расплескав содержимое. Оборотень отпустил.

Утолив жажду, села. Егор туг же подложил подушку под спину.

«Надо же, какой заботливый», — цинично подумала.

По всей вероятности, я находилась в больнице. Интересно, что все-таки произошло? И что уехавший Исаев делал рядом со мной?

Глаза уже достаточно привыкли к дневному свету. Я больше не испытывала дискомфорта.

Пристально посмотрела на мужчину. Выглядел он не ахти. Какой-то невыспавшийся, взъерошенный, неопрятный… круги под глазами… Так…

— Егор, что произошло?

— Что произошло? — заорал мужчина. — Это ты у меня спрашиваешь, что произошло?! Акса, как ты могла!!! — он так истерически вопил, что захотелось закрыть уши руками.

— Не кричи, пожалуйста, — тихо попросила. — У меня голова болит, — сказала и поняла, что не соврала. Голова не то, чтобы болела… скорее немного ныла и была очень тяжелой. Создавалось такое ощущение, что я в постели провела минимум неделю. Связно мыслить получалось с огромным трудом. Мыслительный процесс был определенно замедлен.

— Извини! — выдал и вернулся на постель, устроившись в ногах. — Ты в больнице. Чудо, что осталась жива. Благодари свою волчицу.

«Волчицу?», — действительно, у меня вроде как была волчица. Волчица, которая трусливо спряталась, когда явилась сестра в обществе Родищева. Сейчас вот ее отлично чувствовала, хотя она не подавала признаков жизни. Затаилась. Боязливо затаилась. А, может, стыдливо… Вот, засранка! Она была так нужна мне в тот момент…