Любовь?.. не смешите меня!

Она встала, стыдливо натянула шорты и майку, неловко пригладила волосы, мечтая оказаться сейчас прежней строгой брюнеткой в безукоризненном костюме — мечтам не суждено было сбыться, даже столь малым: Ксю выглядела растрепанной, порозовевшой и, глядя на нее, никто бы даже не усомнился в том, что именно было причиной такого лихорадочного румянца.

Ксавье уже спустился на нижнюю палубу, на ходу кивнув двум молодым парням и что-то быстро сказав по-итальянски, Ксения в ужасе замерла, представляя, что они могли наблюдать часом раньше на носу корабля.

Широкая лестница красного дерева вела в роскошный салон, который мог украсить собой любой загородный особняк и казался несколько неуместным, покачиваясь на волнах Средиземного моря. На низком столике светлого дерева стояли приборы, бутылка вина и ваза с фруктами, Ксавье небрежно сидел на бледно-бирюзовом диване и пристально смотрел, как Ксю приближается, неслышно ступая по толстому берберскому ковру. За окнами равнодушное солнце окрашивало последними розовыми лучами такое же равнодушное море, мужчина держал на коленях ноут-бук и быстро что-то писал, Ксения села в кресло напротив, он захлопнул ноут-бук и почему-то виновато взглянул на нее.

Она скользнула взглядом по каюте и увидела большую фотографию в серебряной рамке: чудный розовощекий малыш лет 4 стоял возле огромного, немного кособокого снеговика, беззубо улыбался и махал ярко-красной лопаткой. Как снежно, — подумала Ксю, в детстве она лепила такого же снеговика, — он из России и ребенок тоже, его ребенок, хотя почему обязательно из России, — одернула себя Ксю, — в Нью-Йорке тоже бывает снег, но там вряд ли делают нелепых снеговиков с морковкой вместо носа.

— День удался, — расслабленно думал Антон, раскинувшись на прохладном диване, — кто бы мог предположить, что сегодняшнее паршивое утро завершится таким необузданным сексом и весьма многообещающим вечером, — он усмехнулся. — Рыжая Ксю, как он прозвал девушку, своим бешеным темпераментом и ядовитым язычком разогнала всю ту хандру, что обычно нападала на него перед 18 и после. Она шла по каюте, словно гарцевала, и мерное покачивание яхты придавало некий скрытый призыв всей ее сексуальной фигурке, вот девушка остановилась, осмотрелась по сторонам и довольно улыбнулась, Антон знал, какие чувства вызывала его «Звезда Портофино», как снаружи, так и внутри.

— Черт возьми, как он мог оставить фото Никитки на самом видном месте, Ксю так и впилась в него взглядом, — понятно, сейчас начнутся неминуемые расспросы, он вспылит, повернет к берегу и оборвет не успевшую завязаться интрижку.

Но девушка в очередной раз удивила его — она только посмотрела задумчиво-грустно и отвернулась, Антон был благодарен ей за то, что не пришлось лгать, сочинять очередную историю, ведь говорить правду он вовсе не собирался.

Ксю немного смущалась, конечно, ведь одно дело — заниматься любовью под палящим солнцем и совсем другое — чинно ужинать под звон фарфора и хрусталя, но неловкость и робость, к счастью, была недолгой, она растворилась, покоряясь очарованию и искрометному юмору Ксавье.

Разговор ни о чем и так о многом, ничего не значащие слова или полные смысла фразы?.. Ксю пребывала в каком-то странном состоянии, близком к эйфории, к полному забытью. Она смеялась его сарказму и тонула в полных очарования и вселенской грусти глазах… Минута за минутой бежали часы, Ксю ощущала себя забытой, затерянной Золушкой, бархатный голос пел «Besame mucho», изысканное вино сверкало в бокалах.

В эту ночь она узнала, что страсть может быть не только требовательной, почти грубой, но и нежной, щемящей, полной смеха сквозь слезы, трогательной, как первое утро.

Утро, слишком быстро, слишком рано. Волны бьются о борт. Теплая тяжелая рука запуталась в ее разметавшихся волосах — мечта или сон, вдруг ставший явью? — Ксю тихо выбирается из кровати и несмело тянется к окну, Ксавье что-то бормочет во сне, ей кажется или, он говорит по-русски? Впрочем, все это бред, не стоящий внимания. Прекрасный, оранжево-розовый рассвет занимается на востоке, еще совсем недавно бурное море блестит спокойной гладью огромного озера. Еще одно утро, еще один восход, еще 11 дней и finitа! — каникулы подойдут к концу, придется лететь в Москву и снова пускаться в бесконечную круговерть сделок, перелетов, звонков и совещаний. А пока… как же сложно жить одним мгновением?!

Ксения тихо бредет по пирсу, не сдержавшись, оборачивается, машет рукой Ксавье, он стоит, перегнувшись через борт яхты, и улыбается, цинично, трогательно и чуть лукаво.

— До завтра! — шепчет он, теперь почему-то по-французски, — Имей в виду, завтра уже наступило!

Ксю заливисто смеется, а на яхте разрывает душу мелодия Леонковалло, что ж, если паяц был таким, как этот встреченный ею «человек мира», Ксю вполне могла понять Коломбину, бывают минуты, когда и жизни не жалко!