Любовь не стареет (СИ)

Давид встрепенулся. Ему не хотелось упустить ни одного слова из их беседы — вдруг разговор пойдет не в то русло, и виновным окажется Давид:

— Но почему? Это я ответственный…

Михаил Борисович грозно посмотрел в его сторону:

— Вы слышали, что я сказал?

Давид громко отодвинул стул и вышел из кабинета. В приемной он зло негромко прошипел:

— Шакал… Оча гар…

Аллочка выглянула из-за стойки ресепшн:

— Что вы сказали, Давид Русланович?

— Роц гйоги, — выплюнул из себя Давид и вышел в коридор.

Аллочка пожав плечами, взяла в руки круглое зеркальце и стала дальше поправлять помаду.

***

Ирка с Васькой вышли из поликлиники, где в очередной раз сдавали анализы. Васька начала ворчать:

— Зачем им столько нашей крови? Они что вампиры? Она у меня восстанавливаться не успевает, сколько они у меня ее берут.

— Так, дочь, прекрати ворчать. Врачи лучше знают — они следят за динамикой твоих показателей на протяжении всей беременности. Не зря же они 6 лет учатся, потом 3 года в интернатуре опыта набираются. Все, закрыли вопрос: скажут сдавать, будешь сдавать. И точка! Пошли в «Шоколадку» позавтракаем, а то у меня уже руки дрожат с голодухи — надо срочно уровень сахара поднимать, — и Ирка подтолкнула дочь в открытую дверь кофейни.

Васька, пританцовывая, пробежала возле витрин с пирожными, скинула куртку и плюхнулась на диванчик у окна:

— Мааам, пошли сюда, — похлопала она по столу. — Смотри, какой тут красивый вид — и показала в окно на парк, усыпанный яркими желтыми листьями.

Ирка, выпятив пузо вперед, лавировала между столов, когда ее окликнули:

— Ирка! Ты что ли? — к ней шла ярко накрашенная и безвкусно одетая женщина в леопардовых лосинах, короткой косухе и с красной сумкой на локте.

— Девушка, вы что-то хотели? — к представителям слабого пола вне зависимости от их возраста Ирка не могла обратиться как «женщина».

Женщина откинула с лица сожжённые желтые волосы и, оттопырив губу, спросила:

— Не узнала? Я что так сильно изменилась?

***

Михаил Борисович, по-отечески переживая, смотрел на Аню:

— Аня, я знаю тебя сто лет, я даже заочно знаком с твоей мамой… Я не хочу верить, что ты причастна к этому делу, я просто разочаруюсь во всех людях, если это окажется правдой. Скажи честно, это ты подделала подпись?

Аня встрепенулась и влажными глазами посмотрела на директора:

— Михаил Борисович, — чуть не плача, заговорила она, — ну как вы могли такое подумать? Как вы себе это представляете? Я буду связываться с дагестанцами? Откуда я их найду? — она раскрытой ладонью трясла около виска, показывая, что при всем желании она бы не смогла до этого додуматься. — Неужели бы я не догадалась, что подозрения в первую очередь лягут на меня? Михаил Борисович, ну что вы такое говорите?

Михаил Борисович переплел пальцы на столе и задумчиво протянул:

— Допустим я тебе верю… Но что нам теперь с этим делать? Ты понимаешь, какая это сумма? Это не миллион и даже не десять. Даже для нашей компании это достаточно приличная сумма… Надо подумать… Какие у тебя есть предложения?

Аня пожала плечами и смотрела на директора в ожидании его решения:

— Может в полицию? — промямлила она.

— Привлечь внимание ментов мы еще успеем… Хотелось бы решить этот вопрос, не вынося его на общественность — репутацию компании портить совсем не хочется. — Михаил Борисович говорил медленно, продумывая дальнейшую тактику поведения. — Попробую поговорить с этим жуликом, может даже пригрозить. Если из этого ничего не выйдет, кому-то из вас ответить все равно придется. Извини, Аня, может быть и тебе… — по-отечески добрый взгляд куда-то исчез, и босс, вздернув подбородок, холодно посмотрел на Аню.

Аня опустив глаза и смотря на трясущиеся руки, едва сдерживала слезы.

— Можешь идти, — Михаил Борисович поставил точку в разговоре.

Когда за Аней закрылась дверь, он сокрушенно покачал головой:

— Вот дура наивная, — ему было ее жалко.

Глава 32

— Анжелка? Это ты что ли? — Ирка узнала бывшую одноклассницу только по выпяченной вперед губе. Никак она не могла предположить, что в современном мире кто-то может красить синие тени вместе с ярко-морковной помадой одновременно. Поскольку Ирка почти всю жизнь проработала в салонах красоты, она знала правило «одного акцента» — в макияже нужно выделять или глаза, или губы. А эта женщина явно этого не знала — у нее ярко было все: от сумки до румяных щек. И эта женщина явно была рада видеть Ирку, потому что она тут же полезла обниматься и целоваться:

— Ну ты даешь, подруга! Конечно я, Анжелика Ивановна Саркисян! Как ты меня не узнала? Я что так сильно изменилась? Надеюсь, что похорошела? — Анжелка явно напрашивалась на комплимент.

Ирка смотрела на бывшую одноклассницу и ей хотелось рассмеяться — Анжелка явно еще осталась где-то в 90-х и внешним видом, и мозгами. КАК женщина на пятом десятке лет может выглядеть так нелепо? Но обижать ее совсем не хотелось, поэтому Ирка решила слукавить:

— Просто ты такая экстравагантно эпатажная, что тебя даже не узнать!

Анжелка кокетливо похлопала ресницами:

— Приходится соответствовать — у меня молодой муж, как никак!