Любовь не умирает

— О своей. О твоей. Вообще о всех семьях мира. С тех пор как получил это письмо, вообще ни о чем другом думать не могу.

В улыбке ее появились нежность и теплота.

— Конечно, Джек, — после стольких лет как гром среди ясного неба.

— Это еще слабо сказано, Джо. Двойняшкам сейчас тридцать пять — взрослые люди, у них свои семьи, своя работа. Когда я последний раз их видел, им было по полтора года: в подгузничках и спотыкались на каждом шагу… — Он поднял обе руки и яростно потер глаза. — Оба живут недалеко от Вашингтона. Может, я десятки раз проезжал мимо них. Ты хоть можешь представить себе, что я чувствую?

— Нет, — честно призналась Джорджия. — Но, Джек, ведь это все в прошлом. Мы не в силах ничего в нем изменить. Что было, то было — и с тобой, и с ними. Надо жить сегодня и смотреть в будущее.

— Легко тебе говорить. Ты понятия не имеешь, какой пустотой, каким отчаянием была переполнена моя душа! Я не знал, где они, что с ними. Не мог быть рядом, когда был им нужен!

— Так свяжись же с ними. Сними трубку, позвони этому частному детективу, и уже завтра вы все вместе отпразднуете воссоединение.

— Нет, рано, — яростно помотал он головой.

— А когда будет не рано? Он мгновение колебался.

— Это решу я сам. Джорджия печально вздохнула.

— Знаешь, что мне кажется?

— Нет, не знаю.

— Что ты боишься.

Джек порывисто вскочил с дивана, поставил бокал на столик, быстро прошел в противоположный угол комнаты, обернулся, бросил на Джорджию гневный взгляд.

— Ты с ума сошла! Почему я должен бояться своих родных?

— Откуда мне знать? Им ведь было по полтора года, а теперь…

— А теперь им по тридцать пять. Это чужие, незнакомые люди.

— Нет, Джек, это твои брат и сестра. Он отвернулся, уставившись в непроницаемую темень за окном. Порывы беснующегося ветра сотрясали дом. Засунув руки в карманы, Джек опустил плечи, словно признавая поражение.

— Что, если им не понравится то, чем я стал? — Он проговорил это так тихо, что Джорджии пришлось напрячь слух. — Что, если они не простят мне… — запрокинув голову, он уставился невидящим взглядом в потолок, — что я не разыскал их?

Поставив бокал, она тоже встала и, не отдавая себе отчета в том, что делает, подошла и обняла Джека за талию, прижала к себе. А он, так просто, словно они по-прежнему были подростками, обвил руками ее шею. Джорджия уткнулась лицом в мягкую шерсть свитера, глубоко вдыхая его чистый мужской запах. Она так долго была разлучена с Джеком, так долго… Она должна насладиться каждым мгновением этой близости.

— Как они могут на тебя обижаться? — прошептала она, вжимаясь губами в его грудь. — Как они могут тебя не любить? Как это им не понравится то, чем ты стал?

В ответ Джек лишь крепче прижал ее к себе, и впервые в жизни Джорджия не противилась этому. Услышав частое «тук-тук-тук» его сердца, она улыбнулась. Стоит ли думать, правильно или нет она поступила?

Просто ей очень хорошо — стоять вот так в объятиях Джека.

— Джо, тебе многое неизвестно обо мне, — раздался его тихий голос. — Я многого тебе не говорил.

— Возможно, я не знаю тебя… а что-то знаю. Но одно несомненно, Джек: я знаю самое главное.

Он поколебался мгновение.

— Что же, Джо?

— Я знаю, что ты хороший парень. А все другое не имеет значения. Если бы ты был мой брат… — Она умолкла, не закончив свою мысль: что она понимает в этом? У нее нет ни братьев, ни сестер — никакой родни. Как может она встать на место Джека?

— Итак, если бы я был твой брат?..

— Да нет, ничего. — Вздохнув, она пожала плечами. — Ты не мой брат.

«И слава Богу!» — добавила она про себя, понимая, что чувства, переполнившие ее сердце, никак не назовешь сестринскими.

— Нет, я хочу знать.

— Это неважно, — поспешила она. — Главное, твои родные искали и нашли тебя. Ты должен поскорее связаться с ними.

Джек молчал, прижимаясь щекой к ее волосам, а она все слушала, как бьется его сердце, и думала, что, если бы здесь, сейчас наступил конец света, она без единого слова сожаления встретила бы Судный день. Но светопреставление не наступило, и Джек отпустил ее, снова отвернулся к океану, рассеянно оставив на ее плече одну руку. Миг очарования прошел, и ей оставалось только хранить его в самых глубинах души, чтобы долгие годы извлекать на свет, переживая вновь и вновь.

— Я… мне нужно заняться ужином. — Не в силах больше выносить эту близость, которую она так желала продолжить и усилить, Джорджия высвободилась. — Мясо, должно быть, готово.

Глава 6

Хотя Молли им все время мешала — приставала, выпрашивала подачки, — беседа за ужином получилась оживленной. Но Джорджии она почему-то казалась пустой, лишенной той теплоты, которой следовало бы ожидать от встречи давних друзей. Между ними возникло что-то новое. Джорджия не имела ни малейшего понятия, что ей делать, чтобы вернуть былое. Да и что, собственно, не так — это ей никак не удавалось определить.