Любовь нечаянно ворвётся

— Он не жалеет, а я при чём? — грозно переспросила жена.

— О, почему ты больше не боишься меня? — остолбенел Кальвин.

— Привыкла со временем не бояться.

— А если полетишь за пёсиком в окно?

Её нервы на пределе, но она лишь ухмыльнулась и поощрила мужа:

— А выбрось меня в окно, тогда я тебе больше не буду принадлежать.

— А я знаю как тебя достать…Раздевайся и в постель.

Сайн скривилась. Мужчина возликовал. Он знал, чем ей досадить.

— Пререкания? — рычащим голосом уточнил он.

Из её глаз поневоле полились слёзы.

— И мне безразличны такие пустяки, как твои слёзы, — улыбался волк.

Девушка покорно принялась раздеваться.

А муж продолжать распекать:

— Ты, правда, ждала проявлений любви от фаворита королевы? От этого дамского угодника? Альфонса? Который привык жить на подачки правящих семей, вернее — их жён. Да ты, наверное, головой ударилась! Королева только и ждёт, когда гнев монарха спадёт, и он вновь разрешит вернуть ко двору Мэлора. Я даже представить боюсь какой у него в штанах агрегат, раз Вернонну не может удовлетворить толпа других фаворитов. И куда тебе с твоим хлипким здоровьем и ненавистью к сексу за ним гоняться…

Она раздражённо перебила:

— Меня не интересуют сплетни об этом эльфе!

— Какие же это сплетни. Об этом все знают.

Волк дёрнул жену к себе, не дождавшись, когда она расстегнет все пуговицы.

Муж принялся целовать её щёки, а она, слегка отстраняясь, холодно позволяла, задумчиво вперив взгляд в окно, разглядывая заходящее солнце, чьи протуберанцы лучей, словно щупальца спрута, тянулись от светила во все стороны, ощупывая облака. Серая мгла уже расползалась по вечернему лесу.

Он раздосадовано шептал:

— Мозгами тебя боги обделили… Пренебрегаешь богатым мужем, который может дарить дорогие подарки.

Она хмыкнула:

— В конце концов каждый из нас осознал ошибки: и ты понял, что был дураком, когда женился именно на мне; и я поняла, что жила с дураком.

— Не смей называть меня таким неподобающим прозвищем! Какая ты стервозная баба! С тобой только нервы портить!

Кальвин толкнул девушку на кровать, а сам выскочил из комнаты, хлопнув дверью.

Сайн обрадовалась: «Бить побоялся, у эльфов же тонкий слух, ещё услышат…»

А в это время Мэлору мысли о чужой жене не давали уснуть.

Трели влюблённых птах тоже не способствовали отдыху. Высокие звучные распевы соловьёв, зазывавшие подруг, тревожили сердце. Эльф закрыл уши подушками, но песни пташек всё равно проникали до сердца.

Он зашептал:

— Я не могу влюбиться в простую да ещё не знатную человечку. В замужнюю человечку, чей муж — волк.

Утром, умывшись, оделся, выбрав белые тона одежды, и выскочил в сад.

Дул тёплый весенний ветерок, мягкий, ласкающий. Он нёс незнакомые запахи здешних цветов, растущих только в лесу оборотней, к которым ещё надо привыкнуть. Флора эльфийских лесов несколько отличается от этой.

Ноги вывели на поляну, где на низкой ещё травке установлен мольберт. И Сайн в платье цвета манжента, под стать ярко розовому рассвету, рисует чудовищ в морской пучине. Рядом с ней прогуливается свекровь. Поодаль на лавочке восседает злой Кальвин.

Алейна узнавала у невестки:

— Как спалось?

— К утру немного подремала, — рассеянно отвечала та.

— Бессонница — удел впечатлительных женщин. Мужчины, как коты, только легли, закрыли глаза, как уже спят. Меня тоже соловьи мучили и изводили своими звонкими мелодиями.

Мэлор, изо всех сил стараясь быть равнодушным, подошёл поприветствовать хозяев замка. Кивнул волку, поцеловал руку Алейне. А Сайн показала измазюканные краской ладони, мол, как целовать ладони будите, и присела в реверансе. Сразу же отвернулась к рисунку, боясь долго разглядывать эльфийского красавца.

Она испугалась нагрянувшего на неё водоворота грёз, мыслей и желаний. Едва дыша, девушка старалась удержать чувства, будто взбесившихся коней, борясь за самообладание. Юбки её платья из плотного шёлка марокен растрепал ветер, они взметнулись, словно крылья огромной птицы малиновки. У мужчин сбилось дыхание, хотя под юбками находилась непроницаемая сорочка.

Гость пытается сблизиться, подбирает слова для художницы:

— А интересная Вы девушка… Придумать таких монстров не каждый сможет. Это навеянные снами видения или у Вас такая богатая фантазия?

Она отвечала:

— Слава богам, во снах меня монстры не тревожат.

Едва не продолжила: «Мне их днём на яву хватает», но сдержалась.

— Богатый внутренний мир, — заключил эльф.

Алейна уверила:

— Нет, это её утешение, стена от окружающей реальности.

— Ей так плохо у вас? — сделал вывод Мэлор.

Свекровь спохватилась:

— Да разве мы ущемляем Сайн? Просто дочь я на воспитание забрала, вот девушка и скучает. Дочь она видит, но та — огнедарка, её в руки пока можно брать только магам огня.

Эльф обернулся к Кальвину и сделал комплимент его жене:

— У Вашей супруги интересное развлечение. Она рисует, как художник.

— Это её хобби меня раздражает. Мазюкает вечно что-то жуткое, сама вся в краске, часами в одной позе с кистью в руке… Надо ей запретить.

Девушка вскричала:

— Если я перестану рисовать, то буду глубоко несчастной!

Оборотень нашёл её больное место и радостно давил на это: