Любовь негодяя (СИ)

— Тише, тише, — гладит по спине, — я с тобой. Я рядом.

— Она… Она… Мне не рада, — жалуюсь парню, — почему она мне не рада? Думала, ей станет легче от того, что ее единственная дочь здесь, а она выставила меня за дверь. Почему?

Игорь молчит, но я и не жду от него ответа. Он не знает мою маму, поэтому и не знает ответа на этот вопрос. Даже я, которая знает этого человека всю жизнь, не понимаю ее, куда уж парню разобраться.

Но он вдруг тихо отвечает.

— Может ей стыдно?

— Что? — Поднимаю на него заплаканные глаза.

— Ну знаешь, есть такая категория людей, которым стыдно болеть, — поясняет. — Они чувствуют себя слабыми и беспомощными, и им неприятно чья-то забота. Неприятно, что их видят в таком состоянии, поэтому им стыдно. Они могут вести себя неестественно агрессивно.

Впервые о таком слышу. Думала, все кто болеет, хотят, чтобы их пожалели и о них позаботились. Неужели моя мама относится к такому типу людей?

— Не знаю. Возможно.

Если это действительно так, тогда мне немного легче. Просто это неожиданно, я растерялась. Ничего не зная о том, как ухаживать за больным человеком, думала, маме мне все расскажет и поможет, но кажется, она не собирается этого делать.

— Игорь, езжай домой. Ты мне очень помог. Спасибо большое. Дальше я справлюсь. — У него наверняка есть свои дела, не хочу больше его отвлекать. Того, что он уже сделал вполне достаточно. — Я останусь здесь на какое-то время. А ты езжай обратно. Я позвоню.

— Точно справишься?

— Да, — пытаюсь выдавить слабую улыбку, чтобы обнадежить парня, но получается плохо, поэтому бросаю попытки. — Все хорошо. Езжай.

— Прости, я бы хотел остаться, но и, правда, возникло срочное дело.

Вижу, что хочет остаться, но с моей стороны было бы эгоистично задерживать его здесь. Он и так много для меня сделал.

— Не переживай. Я буду в порядке.

Поговорив еще немного, убедившись, что я успокоилась, парень уходит, чмокнув на прощанье в щеку.

А я с тяжелым сердцем возвращаюсь в палату к матери.

Она лежит, чуть приподнявшись на подушке. На тумбочке возле кровати стоят цветы. Вот, блин, а я не догадалась купить маме букет. Но, когда я уходила, его не было.

— Кто цветы подарил? — Сажусь на стул, возле кровати.

— Тебе какое дело? Не твои не лезь.

— Мам, перестань. Почему ты так со мной разговариваешь?

— Потому что ты уже взрослая! Как мне еще с тобой говорить?! Понапринимала решений, теперь сиди, решай, раз взрослая. Чего сюда приехала?

Она до сих пор злится, что я не поступила в медицинский?!

— Это сейчас неважно! Мама ты болеешь!

— С каких пор твое будущее — неважно? Да болею, и что? Как ты вообще узнала, кто сказал?

Я понимаю, что она уже давно узнала про свой диагноз, и возможно смирилась с ним. Но я до сих пор в шоке! Поэтому совершенно не понимаю, как она может так говорить. «И что?». Что значит «и что?»? Это же походы по больницам, сдача анализов, плохое самочувствие, страх в конце концов!

Может она этого всего и не боится, потому что всю жизнь проработала в медицине, но мне страшно. Мне, как дочери страшно за свою маму, потому что ее болезнь, это не только ее проблема, она касается и меня. Как она может так легко к этому относится?!

— Почему ты сама мне не сказала? Зачем скрывала? Тебе же было тяжело одной.

— Не хотела, чтобы ты отвлекалась от учебы. Все со мной нормально было. Никто не ходил и не ныл под дверью, — закатывает глаза, — прекрати разводить панику.

— Мама, — мой голос становится холодным, — скажи, какой у тебя диагноз?

Она говорит так, будто у нее легкая простуда. И если бы не все трубки, что натыканы в ее тело, я бы подумала, что произошла ошибка.

— Рак, — отвечает грубо, — довольна? У меня рак 4 стадии. Не переживай, мне не долго осталось. Скоро никто не будет мешать тебе, принимать взрослые решения.

— Да как у тебя язык поворачивается!

Встаю и ухожу из палаты. Нужен перерыв. Это просто невыносимо! Нельзя кричать, нельзя ругаться. Но как мне сдержаться, когда она несет эту чушь?! Разве такие проблемы не сплочают людей? Почему в нашей семье все наоборот?

Неужели она настолько обижена на то, что я самостоятельно выбрала место учебу, что не может простить мне этого, даже будучи в таком состоянии?! И что мне делать?! Отчислиться?

— Мам, — возвращаюсь в палату. — Давай не будем ругаться? Лучше скажи, что ты сейчас хочешь?

— Чтобы моя дочь училась в медицинском колледже, — говорит упрямо.

Хочется закатить глаза, но я сдерживаюсь, из вежливости. Чтобы мама не говорила, я ей все прощу, она же болеет. И пусть она сама халатно относится к своему здоровью, для меня — все серьезно. Мне больно видеть, как она болеет. И я вижу, что ей тоже больно. Темные круги под глазами, исколотые вены от капельниц, худоба… Ее тело сильно поменялось, она увяла, словно цветок. Так что, если она хочет вылить свой гнев на меня, я ей позволю. Все что угодно, лишь бы ей стало лучше, хотя бы морально.

— Но я не хочу там учиться. И время уже прошло, я не смогу поступить сейчас. Может в следующем году? Хочет, я отчислюсь? Я сделаю, как ты скажешь.