Любовь, ненависть, зависть, ревность. Психоанализ страстей.

5. Эмоции. В переводе с греческого «эмоция» означает «выпрастываться». Иными словами, страсть, глубоко пустившая корни в грунт физического тела, стремится под давлением влечения достигнуть своей цели, заявляя о себе более или менее открыто. Способ выражения зависит от человеческого характера, структура которого, в свою очередь, есть результат длительного развития в процессе жизни, сотканной из межличностных контактов, следы которых преобразовались в структурные элементы. Разумеется, люди одинаково реагируют на некоторые внутренние и внешние возбудители, так называемые стереотипные возбудители. На преследование все мы в той или иной степени реагируем бегством; во время пожара в кинотеатре или отеле неминуемо возникает паника. Конрад Лоренц и Иреней Эйбл-Эйбесфельд продемонстрировали, что мы разделяем с животными такие врожденные стереотипы поведения, как бегство или борьба, преследование противника и домогательство, связанное со спариванием. Наследственные, врожденные стереотипные реакции варьируются в данных рамках, однако способы их выражения у людей зависят от их социализации.

Таким образом, эмоции или, выражаясь точнее, страсти являются значительными психическими силами длительного действия, полностью охватывающими личность человека. Они подпитываются из резервуара влечений. Они выражаются специфически, в зависимости от субъективных черт обуреваемого страстями человека. Они вращаются вокруг удовольствия и неудовольствия и проявляются в виде телесного возбуждения, но не следуют схеме «напряжения и разрядки», а характеризуются длительным напряжением.

Страсти способствуют метаморфозам человеческого бытия, дают возможность ощутить вкус жизни, наполняют существование смыслом. Они преображают нас и наших ближних; будучи реализованными, они приводят, как сказал Жан-Поль Сартр в эссе по теории эмоций, к «спонтанному преобразованию мира».

Жить страстно значит выполнять свою работу с восхищением и энтузиазмом, не избегать окружающих, ощущать эмпатию к ближним, поддерживать с ними отношения, не испытывать страх перед перспективой сойти с намеченного пути, познавать душу и тело.

Быть страстным значит с головой бросаться в любовь, что называется по-английски to fall in love, предаваться ненависти, завидовать чужому счастью, беспощадно преследовать соперника, страдая от ревности, быть страстным поборником какой-нибудь политической, научной или художественной идеи, выступать за то, против чего настроены все, рискуя заработать одни лишь неприятности.

Выдвинув такое позитивное определение страсти, мы получаем возможность пристально рассмотреть в следующей главе сложные взаимоотношения страсти, морали и здравого смысла.

Глава третья. Страсть, мораль и здравый смысл

Уже предшественники Сократа заявляли: «Остерегайтесь будить страсти». Платон тоже находился под впечатлением данной точки зрения, когда противопоставлял возвышенные идеи вещам.

Описывая в «Никомаховой этике» такие страсти, как наслаждение, алчность, ярость, радость, ненависть и зависть, Аристотель назвал их «душевными порывами». Он заклеймил их «безудержность», объявив это свойство «изъяном», и высказался в пользу добродетели, ценности, уравновешивающей крайности, причислив, однако, наслаждение к числу страстей, способствующих любви. «Вопрос о том, желаем ли мы любви из-за жажды наслаждения или жаждем наслаждения из-за любви, остается открытым. Поскольку и то и другое связано между собой столь тесно, что разделить любовь и наслаждение невозможно. Ясно, что наслаждение приносят только определенные действия, а любое действие ведет от наслаждения к совершенству».

Для стоиков страсти — это следствие «интеллектуального изъяна»; являясь «безрассудными душевными порывами», страсти помещаются «вне разума». В данном случае на первый план однозначно выступает морализаторство. Страсти отвергаются прежде всего по причине их безрассудства и вреда.

Для Фомы Аквинского, как и для Платона, нравственная добродетель и страсть — понятия не взаимоисключающие. Согласно Фоме Аквинскому, «страсти ни хороши и ни дурны». Они даже выражают духовное стремление, свободную волю разума. Вместе с тем они часто приводят к эгоцентризму, к таким «похотям», как любовь, желание и наслаждение и к таким «воинственным» проявлениям, как гнев и ярость. Однако воле и разуму отведена роль упорядочивания. Таким образом, оценка, данная страстям, зависит от степени их подконтрольности рассудку.