Любовь очень зла

Улица пуста и в машине как будто тоже никого.

— Здравствуй, Лили, — раздвинув рот до ушей, приветствовал меня Владимир Павлович.

— Здравствуйте, — без энтузиазма ответила я. — Что у вас за нужда прыгать под дождем?

— Очень хотелось тебя увидеть.

— Что ж, вы свое желание осуществили, всего доброго.

— Не хочешь предложить мне войти?

— Нет, — покачала я головой.

— Значит, договориться по-хорошему ты не желаешь?

— Нам не о чем договариваться.

— Паршивая шлюха, — зашипел он, нервы у родственника ни к черту. — Захапала все деньги, думаешь тебе это с рук сойдет? Я тебя выведу на чистую воду вместе с твоим любовником.

— Сделайте одолжение, — усмехнулась я. — А сейчас убирайтесь к дьяволу, пока я милицию не вызвала.

— Ты пожалеешь, — с чувством сказал он и направился к машине.

А я заспешила к дому.

— Сволочь, — бормотала я, сбросив пальто и расхаживая по холлу. — Вот сволочь…

Ясно, что Владимир Павлович намерен всеми правдами и не правдами отравлять мое существование. Если он узнает о Сергее… «Надо уехать на некоторое время, — размышляла я. — Может этот сукин сын немного успокоится (в это верилось с трудом). И от Сережи придется держаться подальше. Пройдет полгода и тогда можно будет видеться с ним в теннисном клубе, это будет вполне естественно, вдова чувствует себя такой одинокой, а тут красавец-мужчина, и, как следствие, вдруг вспыхнувшая страсть. Сергей чересчур нетерпелив, вряд ли удасться держать его на расстоянии долгое время. Надеюсь, сегодняшний разговор произвел впечатление и он серьезно отнесется к моим словам».

Понемногу успокоившись, я прошла в кухню, выпила чаю, а потом отправилась спать. Меня мучили кошмары и проснулась я с дурным предчувствием, так что нисколько не удивилась тому, что произошло утром.

Где-то ближе к обеду позвонил Шерман.

— Лилия Романовна, — надо бы поговорить, — как-то неуверенно сказал он, что было для него совершенно не свойственно, оттого и напугало.

— Что-нибудь случилось? — насторожилась я.

— В жизни постоянно что-нибудь случается. Я могу приехать?

— Конечно. Жду вас.

Он явился через полчаса, на губах играла оптимистическая улыбка, но глаза из-под очков смотрели слишком пристально. Я приготовилась к очередному удару судьбы.

— Так что там за новости? — подавая ему кофе, спросила я, изо всех сил стараясь демонстрировать безмятежность.

— Да так, всякие пустяки. Однако известно, именно из этих самых пустяков и состоит наша жизнь. Лилия Романовна, — неожиданно сменил он тон, — почему вы до сих пор не поинтересовались, что получите по завещанию? Неужели это вас не интересует?

— Как вам сказать? — пожала я плечами. — За три года я привыкла не думать о хлебе насущном. Но что бы там не говорил Владимир Павлович, замуж я выходила за Виктора, а не за его деньги.

— Однако будет обидно и даже не правильно их потерять, — серьезно сказал он. — Боюсь, Владимир Павлович настроен весьма решительно. Он обвиняет вас в соучастии в убийстве брата.

— Это следовало ожидать, — вздохнула я.

— Конечно особенно резвиться мы ему не позволим, но крови он может попортить достаточно. Вы не пытались договориться с ним по-хорошему?

— Боюсь, это совершенно невозможно.

— А жаль. Что ж, посмотрим, что нам готовит грядущий день. А вам, Лилия Романовна, надо быть чрезвычайно осторожной, о любви пока следует забыть, ежели денежки желаете сохранить.

Очень приличные, между прочим. Вы виделись с Сергеем?

— Да… — ответила я неуверенно.

— Придется со встречами повременить. Владимир Павлович способен нанять армию частных сыщиков.

— И что это ему даст?

— Лилия Романовна, нам ни к чему очередной скандал вокруг вашего имени.

* * *

— Нам? — насторожилась я.

— Нам, то есть вам и вашим друзьям, к коим смею отнести и себя. Очень бы хотелось, чтобы эта история с убийством поскорее канула в лету.

— Вы хотите сказать, что охранник под чьим-то давлением может дать показания против меня?

— Охранник уже никаких показаний дать не может, — вздохнул Валерий Петрович. — И я даже не знаю, хорошо это для нас или плохо.

— Что значит «не может»? — насторожилась я.

— Сообщаю по секрету. Сегодня утром проводили следственный эксперимент. Голицын демонстрировал где и как убил налоговика Крутикова. В результате эксперимента… в общем, Голицын пытался бежать.

— И его убили?

— Ранен наверняка, на парапете обнаружили кровь. Он спрыгнул с моста, раненый, в наручниках, лед на реке только что сошел.

Обнаружат тело или нет — вопрос, там рядом станция, его могло затащить… Извините за эти подробности, — кашлянув, сказал он. — Может быть воды? Вы побледнели…

— Нет. Продолжайте.

— В общем, тело могут обнаружить не скоро, а могут и вовсе не обнаружить, но то, что Голицын мертв, для меня вопрос решенный.

— И теперь, когда он мертв, Владимиру Павловичу ничего не стоит обвинить меня в сговоре с охранником и соответственно в соучастии в убийстве?