Любовь одна

— Если бы я знал заранее, что буду иметь удовольствие обедать в твоем обществе, то бы выбрал другой ресторан. Не такой людный. Какое-нибудь тихое местечко, где нас бы никто не побеспокоил, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Дороти очень хорошо понимала, что он имеет в виду.

— У нас деловой обед, мистер Форбс, — с нажимом проговорила она, даже не стараясь скрыть презрения.

— Да брось ты, какой еще «мистер Форбс»? А что касается делового обеда… Позволю себе не согласиться. Мы с тобой оба знаем, что между нами есть кое-что и помимо одних деловых интересов. Ты мне нравишься, Дороти. Чертовски нравишься. Женщина ты привлекательная, сексуальная. И к тому же с характером. Я знаю, многие слабаки перед такой пасуют. Но я не из их числа. Наоборот, люблю вызов. Люблю строптивых. Честно признаюсь… — Он опять хотел приобнять Дороти за талию, но она резко отпрянула и замерла, наткнувшись на кого-то спиной. Она повернулась, чтобы извиниться, и краем уха услышала, как Дональд закончил вкрадчивым тоном: — …меня заводят такие женщины. Дороти с ужасом поняла, что тот человек, который стоял у нее за спиной, тоже все слышал.

Стараясь не выдать своей ярости и замешательства, она вымученно улыбнулась и обернулась к тому человеку, на которого так неуклюже налетела. Хотела вежливо извиниться, но слова встали комом в горле…

Это был Дункан Эшби-Кросс! Его взгляд был исполнен такого леденящего презрения, что она невольно попятилась. И он отступил от нее — едва ли не брезгливо, как будто боялся испачкаться.

Дороти густо покраснела. Она знала, конечно, что Дункану она никогда не нравилась. Но она и представить себе не могла, что она ему настолько противна.

К тому же ей было очень неприятно, что именно он стал свидетелем того, как ее домогался Дональд. Уже второй раз сегодня она столкнулась с этим человеком, и оба раза — в крайне унизительном для себя положении. Дважды за один день выставиться полной дурой… Не многовато ли?

Дональд спросил ее, что она будет пить. Дороти рассеянно ответила, что минеральную воду. Как завороженная, она смотрела на Дункана, не в силах отвести взгляд от его лица, на котором застыла холодная маска презрения.

— Да ладно тебе. Ты вполне можешь позволить себе и покрепче чего-нибудь, — принялся настаивать Дональд в своей обычной развязной манере.

Дороти лишь покачала головой. Она вообще редко пила спиртные напитки, и никогда — во время деловых переговоров или когда ей предстояло сесть за руль машины. Но Дональд был из породы людей, которые почему-то считают, что если твой собеседник не пьет, то его обязательно надо уговорить выпить хотя бы рюмочку, и не отстанут от тебя, пока ты не выпьешь. Дороти уже морально готовилась к тому, что к концу обеда ей все же придется позволить ему заказать для нее бокал вина, которого ей вовсе не хочется. Просто потому, что иначе он не успокоится.

— Да-да, — продолжал Дональд, причем впечатление было такое, что он нарочно говорил громко, чтобы его слышали окружающие. — Я помню, что это вроде как деловой обед. Но ведь никто не мешает нам совместить приятное с полезным. В жизни не так уж много удовольствий. А ты уже должна знать, как я хочу доставить тебе удовольствие.

Его действительно слышали все. Во всяком случае, Дункан точно его услышал, и на лице у него промелькнуло выражение не презрения даже, а откровенной гадливости. Дороти хотела уже отвернуться, но тут Дункан сухо проговорил:

— Как я понимаю, именно ему ты покупала пену для бритья. Не скажу, что я бы одобрил твой выбор… друзей, Дороти. Скорее наоборот. Дороти едва не задохнулась от ярости. Это было непростительно грубое, совершенно неуместное и несправедливое замечание. Как он смеет делать выводы о чем-то, чего не знает и понимает абсолютно превратно?! Но даже если бы Дональд и был ее «другом», как очень изящно выразился Дункан, кто дал ему право одобрять или не одобрять ее поступки и ее знакомых?! Они не общались друг с другом уже десять лет и стали совершенно чужими людьми.

Она собралась было высказать ему все, что думает по поводу его оценки ее поступков, но вовремя сообразила, что этого делать не стоит. Еще не хватало поругаться с Дунканом Эшби-Кроссом на глазах у всего «честного народа». Дункан считает, будто она делает нечто такое, что достойно только презрения, и свой вывод сделал из совершенно ложных посылок. Но разубеждать его? Ни за что! Если Дункан ее презирает, это, как говорится, его проблемы. Однако Дороти все-таки не сдержалась и тихо пробурчала себе под нос, так чтобы ее не услышал никто, кроме Дункана:

— Может быть, я тебя огорчу. Но твое мнение обо мне… или о моих друзьях меня очень мало волнует. — Тут Дороти заметила, что к ним направляется та самая роскошная блондинка, которая была с Дунканом сегодня утром. Вспомнив давешнюю обиду, Дороти не без язвительного ехидства добавила: — Кстати, уж если на то пошло, твой выбор подруг тоже не идеальный. Ярко-красные ногти в десять утра… это несколько чересчур, ты не находишь?

Дороти повернулась к Дональду и деловито проговорила: