Любовь опаснее меча

Но пребывала она в таком состоянии очень не долго. Колдунья распростерла руку над бурлящим, искрящим всеми представимыми цветами жидкостью в котле и на глазах налилась прежней жизнью и красотой, черпая, казалось, энергию из диковинных испарений.

Внимательно следившие юноши не заметили как и откуда в другой руке у нее появилась фигурка высотой не более фута. Она подняла фигурку над бесформенной зеленой лужицей стекшей с нее мази. В ярком пламени адских свечей друзья разглядели статуэтку и вздрогнули. Вздрогнул непроизвольно и Триан.

Это была искусная и очень похожая на оригинал фигурка Уррия.

— Силы мужские пусть проснутся в тебе, — нараспев произнесла колдунья, — тело твое пусть возжелает меня. Разум твой да не будет ни о чем другом помышлять кроме близости со мной. Решимость пусть пересилит врожденную робость и ты придешь сегодня ко мне…

Зеленая влага, впитавшая в себя энергию тела, запах тела, вкус тела Сарлузы вытянулась струйкой по направлению поднятой над лужей фигуры и медленно втекла в нее.

Сарлуза выкрикнула незнакомые, абсолютно чуждые слуху будущих рыцарей слова и бросила фигурку в бурлящий котел. Над ним полыхнуло яркая вспышка, ослепившая на секунду тайных зрителей действа, жидкость поглотила статуэтку Уррия и вдруг замерла в покое, будто и не бурлила столь яростно мгновение назад.

Именно в это время Уррий принял решению любой ценой добиться обладания черноволосой служанкой непременно сегодня и вскочил на коня.

Приближаясь по лесной тропе к Красной Часовне Уррий случайно заметил в траве под старой сосной с отшелушивающейся корой белый гриб — крепкий, невысокий, с коричневой твердой шляпкой. Уррий придержал коня. Гриб необычайно напомнил ему Фракса — такой же приземистый, коренастый, ни от кого независимый.

Уррий даже рассмеялся такой внутренней схожести, навязчивое желание обладать Сарлузой наконец чуть отпустило. Он соскочил с коня, раздвинул ветки куста, прошел к дереву и удивился, как он этот гриб вообще заметил — настолько густая трава окружала его. Уррий опустился на колено и кинжалом аккуратно срезал его у самого корневища. «Отвезу Фраксу, — решил он, — пусть тот порадуется». Он вышел обратно на тропинку.

Вдали, меж деревьев, уже мелькнула укромная синь Безымянного озера — меньшего из трех. Ярдах в двухстах со стороны, почти противоположной той, где сейчас находился Уррий, разлилось озеро Герранбиль, а еще дальше, на одной линии с первыми двумя было самое большое озеро — Гуронгель, дальний его берег был в чужих владениях и на тот берегу Уррий ни разу не бывал. Красная Часовня возвышалась несколько левее, между Безымянным озером и Герранбилем, на верхушке небольшого, но высокого холма. Единственная удобная для ходьбы тропинка к часовне пролегала по искусственной, специально сделанной насыпи, все остальные склоны холма густо поросли труднопроходимым вереском и стройными тонкими соснами.

Уррий вышел к чистой глади воды и почесал в густой шевелюре — если обходить слева — гораздо ближе, но берег местами крут и придется идти по воде, меж выпяченных в воду узловатых щупалец корней вековых деревьев. Если идти справа, то получится гораздо дальше, зато между Безымянным озером и Герранбилем проходит дорога, ведущая к Красной Часовне из замка — утоптанная и знакомая, так что там получится быстрее. Небольшое Безымянное озеро неожиданно напомнило Уррию утреннюю сцену, хотя контраст был разителен — отражающая жизнерадостное солнце синева и черная лирическая глубина. Вот так же будет отличаться его вечерняя победа над женской плотью, в которой он сейчас уже почти не сомневался, над утренним сонным позором.

В прозрачности воды у проросшего травой берега ему вновь померещилось знакомое лицо и заговорщицки подмигнуло. Уррий многозначительно улыбнулся и хлопнул коня по крупу — жизнь замечательная штука! Особенно, когда ты молод и впереди радость потрясающих открытий и опьянение побед! О трауре поражений, горечи утрат и тяжести несмываемого позора не думают в четырнадцать лет — да минует чаша сия. И кажется — обязательно минует! Ну что может случится со мной — молодым, сильным, отважным и честным и с моими, такими же сильными, друзьями? Пусть трусы дрожат за судьбу свою, благородный рыцарь смотрит в даль будущего с открытым забралом! Смотрит, как человек, уверенной в своей победе. Как, например, сейчас Уррий уверен, что сегодня эта аппетитная служанка (даже не важно имя ее, важно лишь, что он ее возжелал) будет сегодня в его объятиях! Уррий так решил!