Любовь Орлова

«В каких только грехах не обвиняли Нильсена! – пишет Александр Хорт. – И в том, что он ратовал за повышение производительности труда, что пошло бы в ущерб искусству; и в том, что пропагандировал зарубежный опыт, в том числе прославлял «проституированную фашистскую кинематографию»; и в том, что нагло обкрадывал товарищей по работе, приписывая их достижения себе; и в том, что совался не в свое дело, консультируя руководство отрасли по вопросам технической политики. Ему даже инкриминировали идею создания киногорода, осуществление которой якобы привело бы к «омертвлению» крупнейших капиталов.

Весь октябрь Орлова от волнения не находила себе места. Неужели из-за того, что Нильсен оказался врагом народа, их фильм могут запретить? Скажут, что за подозрительная группа – на «Веселых ребятах» у них арестовали авторов сценария, сейчас оператора… Григорий Васильевич успокаивал жену как мог. Уверял, что если съемки не останавливают, разрешают им работать, значит, беспокоиться нечего. На «Волгу-Волгу» затрачено уже столько денег, что консервировать картину очень невыгодно.

Вскоре состоялось растянувшееся на три дня собрание творческих работников «Мосфильма». Как и следовало ожидать, Нильсена всячески поливали грязью. Его «начальнику» тоже досталась изрядная порция ругани, Григорий Васильевич был вынужден унизительно оправдываться».

Заодно Александрову припомнили, что над его картинами работали и другие подозрительные личности, а кое-кого, в частности Эрдмана, он сам пригласил уже после того, как тот был «политически опорочен». Ему приходилось оправдываться, придумывать какое-то «гипнотическое влияние», якобы оказываемое на него Нильсеном. Впоследствии, после смерти Сталина, Александрову это, конечно, ставили в вину, хотя совершенно ясно, что он ничего не мог сделать для спасения Нильсена. Сунься он со своими возражениями, отправился бы вслед за оператором. А за ним и Орлова, которой, кроме всего прочего, припомнили бы дворянское происхождение и брак с Берзиным. Нет, Александров не желал быть самоубийцей, теперь у него была одна задача – спасти фильм.

Тем более «Волга-Волга» сильно отставала от календарного графика. Сначала ведь планировалось закончить картину к годовщине Октябрьской революции, то есть к середине осени 1937 года, однако из-за плохой погоды не успели – было слишком много дождей, из-за чего натурные съемки затянулись на несколько лишних недель, а крупные и средние планы вообще пришлось перенести в павильон. Вот и получилось, что к тому времени, как арестовали Нильсена, фильм был готов на 41 процент вместо 57, как должно было быть по плану. Остальное доснимал Петров – тот самый, который во время работы над «Цирком» пострадал от когтей льва.

За кружкой пива Мюллер спрашивает:

– Скажите, Штирлиц, а какая ваша любимая машина?

«Волга-Волга», – хотел было ответить Штирлиц, но вовремя спохватился и сказал: – «Опель-Опель».

Возможно, выйди фильм вовремя, Нильсена бы это спасло – «Волга-Волга» стала любимой картиной Сталина. Вождь смотрел ее бессчетное количество раз, цитировал наиболее остроумные реплики, говорили даже, что он перед сном просматривал кусочки фильма, чтобы улучшить себе настроение.

Когда на приеме в Георгиевском зале в честь участников декады украинского искусства ему представили Ильинского, Сталин добродушно заявил:

– Здравствуйте, гражданин Бывалов. Вы бюрократ, и я бюрократ, мы поймем друг друга. Пойдемте побеседуем!

И повел Ильинского к столу. А после приема пригласил Немировича-Данченко, Москвина, Качалова и еще нескольких избранных на очередной просмотр «Волги-Волги». Александрова он посадил рядом с собой и, как тот потом вспоминал, начинал смеяться еще до того, как звучали наиболее удачные шутки, а то и вовсе со смехом сообщал:

– Сейчас Бывалов скажет: «Примите от этих граждан брак и выдайте им другой!»

Тот же Александров рассказывал историю, которую ему поведал американский посол Гарриман: «В 1942 году в Москву в очередной раз прилетел специальный помощник президента Рузвельта Гарри Гопкинс. Сталин пригласил его с послом США У. Авереллом Гарриманом посмотреть «Волгу-Волгу». Гости от души смеялись, и Сталин как бы в знак своего особого расположения послал с Гопкинсом экземпляр фильма президенту США Рузвельту. Визит Гопкинса был кратковременным, и перевод сделать не успели, так что в самолете по пути в Соединенные Штаты наш переводчик переводил Гопкинсу монтажные листы. За время полета переводчик справился с репликами, но до песен дело не дошло.

Посмотрев «Волгу-Волгу», Рузвельт спросил Гопкинса:

– Почему Сталин прислал мне этот фильм?

Готового ответа не было.

Тогда-то тщательно отредактировали реплики и по возможности точно сделали перевод песен. При втором просмотре, как только на английском языке прозвучали куплеты лоцмана: