Любовь первая, любовь бурная

Став из мальчика воином, Неистовая Лошадь принял отличительные черты того, кто был ниспослан его взору в пророчестве-предсказании. Шункаха сказал, что Неистовая Лошадь никогда не снимает скальпов, потому что у привидевшегося воина их не было.

А сейчас все больше и больше бойцов собиралось вокруг, поднимая вверх ружья, издавая воинственный клич Лакота — хока-хей! — и крик хухн!, предвещающий смерть врагам Народа.

Пыль клубилась под копытами лошадей, гарцующих в возбуждении. Хвосты перевязаны для войны, гривы украшены перьями. У многих лошадей на крестце стоят знак, указывающий на то, что наездник убил врага в рукопашном поединке. Некоторые животные были украшены стрелами молний, которые являлись символами войны. У других лошадей через храп были проведены линии — две, три или четыре полоски, по числу удачных походов, в которых участвовал воин.

Собаки влезали в гущу среди ног лошадей и исступленно лаяли. Маленькие мальчики подхватывали крик хухн!громкими и пронзительными голосами, глаза широко раскрывались от зависти, когда они видели своих отцов и братьев, готовых к сражению. Мечтой каждого мальчишки Лакота было стать воином, биться с врагом и добывать славу на поле брани.

Если женщины волновались и тревожились — это не отражалось на их лицах, когда они махали своим мужчинам. Их глаза были полны гордости, легкий ветерок нес их голоса в уши мужьям и сыновьям — призывы сражаться, как подобает настоящим воинам и пожелания совершить много удачных вылазок.

Неистовая Лошадь поднял ружье над головой и развернул коня, подняв на дыбы.

—  Хоппо! — закричал он громким голосом. — Поехали!

Шункаха Люта выехал из деревни в арьергарде отряда. Прежде чем он последовал за Неистовой Лошадью и остальными, его глаза на мгновение встретились с глазами Брианы, и вся любовь, которую он питал к ней, ясно отразилась в их глубине.

А потом он уехал.

Этот взгляд сопровождал Бриану весь день. Однажды Шункаха предлагал отвезти ее домой, но она убедила его, что никогда не расстанется с ним по собственной воле, что она хочет быть только там, где и он. Сейчас, провожая его на битву, из которой он, возможно, и не вернется, она знала, что чувство ее не изменилось. Она позволила своим глупым страхам разрушить их счастье в последние месяцы жизни. Она спала в холодной одинокой постели, когда могла отдыхать в его объятиях. И сейчас она позволила уехать ему на войну — и не сказала, что любит его. Если он погибнет, она знала, что будет страдать от чувства вины и раскаяния всю оставшуюся жизнь. Если бы только она могла поцеловать его на прощание! Если бы только она сказала, что любит его и будет любить всегда!

Потерянная, она бродила по деревне, чувствуя на себе взгляды индейских женщин. Не так уже сильно они отличались от нее: присматривали за своими детьми, плакали, когда им было грустно, любили своих мужей, почитали старших, поклонялись богам, смеялись и танцевали, скорбели по мертвым. Они были благородными людьми, живущими по традициям своих отцов, надеющимися и мечтающими, что будущее их детей окажется лучше.

Она видела беспокойство, затаившееся в глазах в ожидании, когда мужья, братья и отцы вернутся с поля битвы, видела волнение на их лицах, слышала его в их голосах. Глядя на них, она почувствовала связь с этими женщинами — и со всеми женщинами мира, проводящими долгие часы одиночества до тех пор, пока не закончатся война и разлука.

Войдя в свой вигвам, Бриана легла на постель и свернулась калачиком, желая, чтобы время двигалось быстрее. Ожидание, нетерпение, неизвестность — это гораздо больше того, что она может вынести. Все ли с ним в порядке? Она представила его раненым и истекающим кровью… с лицом, искаженным страданием… увидела его умирающим… мертвым… О, Господи, пожалуйста, верни мне его невредимым!

Триумфальный крик вернул ее из забытья к действительности. Вскочив на ноги, она поторопилась выйти из вигвама и увидела, как отряд воинов быстро заполняет лагерь. Битва была жестокой и кровавой, о чем свидетельствовали многие раненые индейцы и большое количество свежих скальпов, развевающихся на кончиках копий. Сражение закончилось победой индейцев. Пятьдесят человек генерала Джорджа Крука были убиты или ранены, а Крук отступил, чтобы зализать раны и перегруппировать людей, назад к Гусиному Ручью, где оставил свой обоз.

Бриана стояла в нескольких шагах от вигвама, когда подъехал Шункаха Люта. Он был покрыт грязью и потом, черные глаза все еще светились волнением битвы, возбуждением победы. Он выглядел, как настоящий дикарь, и, когда он легко соскользнул со спины черного жеребца, она заметила свежий скальп, болтающийся на гриве коня. Вид кровавого трофея вызвал приступ тошноты, и Бриана прижала руку ко рту, представляя, как Шункаха убивает человека и потом срезает волосы с его головы.