Любовь первая, любовь бурная

— Тихо, митавин, — строго сказал индеец. — Он не мертв. Пока еще. Он был без сознания, когда я нашел его.

Бриана глубоко вздохнула, когда Шункаха снял раненого мужчину с седла, и она увидела его лицо.

— Адам Трент, — пробормотала она, — о, Боже.

— Значит, ты его помнишь? — спросил Шункаха Люта.

Бриана кивнула. «Помню, и достаточно хорошо,» — виновато подумала она. Как можно забыть последнюю ночь, проведенную ими вместе в Бисмарке? Адам жадно целовал ее, клялся, что любит и хочет ее. Хотя он никогда не упоминал о женитьбе, Бриана знала: он надеется, что в один прекрасный день она станет его женой.

Ужасно беспокоясь, она последовала за мужем в спальню, сняла покрывало с кровати. Лицо Трента было таким же белым, как наволочка на подушке.

— Пуля все еще у него в спине, — сказал Шункаха, и Бриана кивнула.

Следующие несколько минут оказались очень хлопотными. Бриана принесла ножницы, дезинфицирующие средства, миску с водой и чистую рубаху, пока Шункаха снял с Трента ботинки и окровавленную одежду, потом накрыл его простыней и простерилизовал лезвие ножа.

— Сможешь сделать это? — спросил Шункаха Люта. Они стояли по обе стороны кровати, их глаза встретились поверх спины Трента.

— Я смогу, — уверила его Бриана, но когда взяла нож, ее руки так сильно затряслись, что она не осмелилась даже попытаться вытащить пулю из страха, что навредит еще больше.

Рука Шункаха Люта была твердой, как скала, когда он взял у нее нож и искусно нащупал пулю, застрявшую глубоко в спине Адама Трента. Бриана проглотила горькую желчь, подкатившую к горлу, когда лезвие опустилось глубже в окровавленное тело Трента. Через несколько секунд Шункаха извлек маленький серый кусочек металла из спины раненого. Бриана плотно сжала губы, смывая кровь, обработала рану дезинфицирующим средством и надежно забинтовала.

— Он будет жить?

Шункаха Люта пожал плечами:

— Только Вакан Танказнает будущее.

— Мне надо поменять простыни.

Шункаха Люта поднял Трента, пока Бриана убирала испачканные простыни и заменяла их чистыми. Он приказывал себе не ревновать, когда она накрывала Трента одеялом, убирала волосы с лица, вытирала пот с бровей. Но все равно он вспоминал, как это было в Бисмарке: он в тюрьме, смотрит сквозь решетки и видит, как Бриана переходит улицу с Адамом Трентом, видит, как полицейский поддерживает ее под руку, как улыбается ей и как она улыбается в ответ.

Он быстро вышел из комнаты, ему надо было уйти, прежде чем он скажет что-нибудь такое, о чем позже будет сожалеть.

Бриана провела ночь у постели полицейского, терпеливо накрывая его одеялом, которое он сбрасывал, когда поднималась температура. Она вытирала его лицо и грудь прохладной тряпочкой, предлагала воду, говорила с ним, хотя он не мог ни слышать, ни отвечать.

Шункаха Люта стоял в дверном проеме, лицо было равнодушным. Но глаза потемнели от едва сдерживаемой ревности, когда он смотрел, как его жена ухаживает за другим мужчиной. Она мягкосердечная женщина, добрая и ласковая, и он знал, что она будет ухаживать за любым — красным или белым — с такой же нежностью и заботой. И все равно: то, что Бриана и Трент были знакомы раньше, угнетало и терзало Шункаха. Он видел, как этот белый смотрел на нее, как прикасался к ней.

Когда забрезжил рассвет, Шункаха настоял на том, чтобы Бриана немного поспала, если не ради себя самой, то ради ребенка.

— Я в порядке, — возразила она. — Кто-то должен остаться с мистером Трентом.

— Я побуду с ним, — раздраженно сказал Шункаха Люта. Взял Бриану на руки, отнес по ступенькам наверх и аккуратно положил на ее старую кровать. — А теперь спи.

Бриана кивнула, слишком усталая, чтобы возражать. Она действительноустала. Спину ломило, ноги болели, глаза сами закрывались — так они хотели спать. Вздохнув, она повернулась на бок и положила ладошку под щеку. И прежде, чем Шункаха Люта успел выйти из комнаты, она уже спала.

* * *

Адам Трент пришел в себя через некоторое время, ощущая дикую боль в спине. Услышал шаги, одобрительно поморщил нос, почувствовав запах свежего кофе. Притворившись спящим, попытался вспомнить, где находится, но в памяти был провал. Он помнил, как убил двух человек, напавших на него, как взобрался на лошадь… — и больше ничего. Он сознавал, что теперь лежит лицом вниз на кровати, голый, под накрахмаленной простыней. Адам чуть-чуть приоткрыл глаза — и выругался про себя, увидев индейца, стоящего у окна.

Шункаха Люта тихо хмыкнул.

— Итак, белый человек, ты решил жить.

— Похоже на то, — Трент полностью открыл глаза и огляделся вокруг. — Где, черт возьми, я нахожусь?

— В доме моей женщины.

— Как я сюда попал?

— Я нашел тебя лежащим без сознания недалеко отсюда.

— Я признателен.

— Мне не нужна твоя благодарность.

— А что ты хочешь? — осторожно спросил Трент.

— Я хочу, чтобы ты поправился, а потом ушел.

— Я постараюсь.

Шункаха Люта кивнул, а потом в комнату вбежала Бриана, лицо засияло, когда она увидела, что Адам Трент очнулся.

Полицейский несколько раз моргнул, глядя на нее, а потом уставился на Шункаха Люта.

Индеец улыбнулся.

— Моя женщина, — нежно сказал он.