Любовь пиратки Карибского моря

— Значит, у него не оказалось надежных мест сбыта и мест отдыха в Карибском море, — сделала вывод леди Дредд. — Те, кто такие места имеет, и сейчас еще рискуют промышлять там, где и прежде. Карибские колонии слишком выгодны, чтобы с ними легко расставаться. Впрочем, скорее всего, пиратство там и впрямь доживает последние годы. Но мне по-прежнему непонятно, какое я имею отношение к мистеру Бартоломью Робертсу? Я никогда с ним не встречалась, не знаю его и ничего не могу рассказать о нем такого, чего, вероятно, не знали бы вы. Да в любом случае, доносить на другого пирата я бы не стала, даже и будь мы в прежней жизни врагами. Единственный, против кого мне было не стыдно применить любое оружие, — Роберт Тич. Но он, слава богу, мертв!

— Действительно, слава богу, — согласился лорд Джонатан. — Что же до мистера Робертса, точнее, до сэра Бартоломью, то мне совсем не нужно, чтобы вы на него доносили. Напротив, я хочу просить вас, чтобы вы помогли мне его спасти!

Теперь лицо Вероники Дредд выразило уже откровенное изумление. Она во все глаза смотрела на лорда министра, даже не пытаясь скрыть, как ошеломили ее его слова.

— Вот так поворот! — наконец вырвалось у девушки. — Вы просите меня о том, чтобы я помогла вам спасти пирата?! Вы — лорд Адмиралтейства?!

Он в ответ усмехнулся, в который уже раз промокнул платком лоб под краешком парика, потом махнул рукой:

— Нет смысла темнить, когда вы и так уже почти все поняли! Я прошу вас помочь мне спасти сына моего брата. Моего родного племянника. Хоть он и принес нашей семье больше горя, чем все наши враги.

Леди Вероника по-мужски присвистнула и поменяла позу, усевшись на скамейке вполоборота к собеседнику, чтобы лучше его видеть. Было очевидно, что слова лорда Джонатана теперь по-настоящему ее заинтересовали.

— Было бы лучше, если б вы, милорд, рассказали все с самого начала. А уже потом сообщили, что, по-вашему, я могу сделать, чтоб помочь вашему… хм, вашему родственнику.

Он поморщился.

— Собственно, особенно нечего рассказывать. У меня был старший брат. Его звали Сайрес. Он должен был унаследовать графский титул и большую часть отцовских владений в графстве Девоншир. Но двадцать пять лет назад, когда Сайресу было тридцать два года, он упал с лошади и разбился. Сперва все надеялись, что это не так опасно. Но, как оказалось, брат получил очень серьезные внутренние повреждения. Мне тогда было восемнадцать, я собирался стать профессиональным военным и, скажу честно, не ожидал, что вдруг так вот получу титул и большие владения. Если вы думаете, милая леди, будто гибель брата меня обрадовала, то…

— Я как раз этого и не думала! — достаточно резко прервала графа Вероника. — Лучше рассказывайте дальше. Выводы я как-нибудь сделаю сама. Хорошо?

— Да, конечно. Просто обидно бывает, когда тебя подозревают в корысти. Сейчас, возможно, я и думаю, что мне повезло, а тогда был скорее расстроен. Хотя, что греха таить — Сайрес вел себя так, что и родители, и прочие наши родственники были им очень недовольны. Он крепко выпивал, обожал резаться в кости, играл в карты. И помногу продувал… Простите, выражения у меня порой вырываются неделикатные, но так оно и было. Словом, отец только и мечтал подыскать брату подходящую партию, чтобы женить его и заставить вести более благопристойную жизнь. Когда же Сайрес, пролежав после своего падения с лошади около недели, скончался, вдруг выяснилось, что он давно уже был женат. Клянусь, для всех это стало громом среди ясного неба! Нет, нет, он женился не на какой-нибудь из своих случайных пассий, его жена была, по крайней мере, леди. Но происходила из совершенно разорившейся семьи, ее отец умер, не оставив ни денег, ни связей, ничего! А Сайрес влюбился в нее по уши и обвенчался, ничего не сказав отцу.

— Но отец, всего вероятнее, не разрешил бы ему жениться, — предположила леди Дредд.

— Конечно, не разрешил бы. Но что случилось, то и случилось. Перед смертью Сайрес признался нам во всем и сообщил к тому же, что у него растет сын и этому сыну уже восемь лет. Все документы, выписки из церковной книги были в полном порядке. Отец и матушка решили привезти вдову Сайреса и его сынишку в наше родовое имение. Раз уж так все случилось. С тех пор Бартоломью рос и воспитывался как будущий граф Девонширский. Нет, нет, опять же, не подумайте, что я из-за этого переживал — мое желание стать военным было неизменно, а денег мне доставалось достаточно и по завещанию матери.

— В таком случае из-за этого, вероятно, начал переживать сэр Бартоломью? — неожиданно предположила леди Дредд.

Министр посмотрел на нее с некоторым испугом.

— Вы всегда так проницательны?

— А при чем тут проницательность? — удивилась девушка. — Вы говорите, что сын вашего покойного брата был принят и признан вашей семьей, что вы сами не собирались чинить препятствий к тому, чтобы он унаследовал родовой титул, и вдруг оказывается, что этот парень подался в пираты. Одно из двух: либо он сумасшедший, либо ему стало не по себе от того, что он встал на вашей дороге.