Любовь пиратки Карибского моря

— Дело в том, — как всегда, старый штурман начал рассказывать неторопливо и обстоятельно, — дело в том, что Анри был сыном очень знатного французского дворянина. Говорят, чуть ли не родственника короля Людовика Четырнадцатого! Когда ему было четырнадцать лет, некий офицер оскорбил его сестру. То ли слишком усердно домогался ее руки, то ли того хуже — позволил себе какие-то вольности в отношении девушки. Анри тут же вызвал его на дуэль. Противник посмеивался над мальчишкой, небрежно фехтуя, уверенный, что пару раз царапнет горячего юнца и тот сразу остынет. Но шпага военного не успела коснуться де Граммона, зато он сам проколол обидчика сестры насквозь! И не миновать бы юноше тюрьмы, но его соперник оказался благородным человеком: прежде чем испустить дух, он в своем завещании прописал, что сам во всем виноват, а Анри винить нельзя. Да еще и какую-то часть своего состояния ему завещал! Дело обсказали королю, и Людовик, сам человек пылкий и отважный, наказал юного де Граммона всего лишь направлением дуэлянта в морское кадетское училище. А тому этого как раз и хотелось! Стал он морским офицером, получил назначение в Вест-Индию, то есть как раз сюда, ну и попал как раз к началу войны между Францией и Голландией. А так как очень любил сражения и риск, то избрал для себя опасный путь узаконенного пиратства, взял королевский патент и принялся грабить голландские суда, отдавая немалые суммы в казну его величества, но не обижая и себя со своими лихими парнями.

— Вот об этих его подвигах отец мне рассказывал! — воскликнула Вероника. — Например, как де Граммон захватил голландскую купеческую флотилию. Она везла столько богатых грузов, что ее назвали «Амстердамской биржей». Эту-то «биржу» де Граммон и взял. Говорят, там было столько, что его доля составила где-то пятьдесят тысяч ливров. Так?

— Так, Рони, так. Только не пятьдесят, а восемьдесят. Но чего адмирал тебе, надо думать, не говорил, так это того, что почти всю эту сумму пират-аристократ спустил за одну неделю.

— Как?! — вытаращила глаза Вероника. — Да это же невозможно! Я сама, как все пираты, умею швыряться деньгами. Но столько нельзя потратить так быстро.

— Куда тебе до де Граммона! — парировал Генри Бэкли. — Этот сумел. Он созывал на пир всех бедняков и всех моряков портовых городов. Дарил бездомным дома и раздаривал целые лавки одежды и еды. Себе покупал самые изысканные костюмы, дорогие шпаги. Словом, сходил с ума, как ему хотелось. Но пару тысяч ливров все же отложил. Потом в каком-то богатом порту поставил эти деньги на кон за карточным столом.

— И?.. — леди Дредд даже затаила дыхание.

— И выиграл столько, что тут же купил себе пятидесятипушечный корабль. Клянусь, я не преувеличиваю. Так оно и было[19].

— А я еще слышала, что де Граммон, как некогда Морган, захватил испанский порт Маракаибо, — сказала Вероника. — Но добычу взял не слишком большую и многое тут же потерял. Испанцы снарядили военные корабли, пустились в погоню и едва не потопили суда де Граммона. Но он был так отважен, так прекрасно сражался, что сумел на своем корабле, потерявшем две мачты, уйти от преследования. И его команда не только не разочаровалась в своем предводителе, но стала уважать его еще больше.

— Все так и было, — кивнул Бэкли. — Тем более что все потери Анри де Граммон с лихвой восполнил, через пару лет захватив могучую испанскую крепость Веракрус. И проявил в этом такую же изобретательность, как наш дружок Бартоломью Робертс. Штурмом Веракрус было не взять ни с моря, ни с суши. Крепость была неприступна. Недаром даже Морган мечтать мечтал взять эту твердыню, да не решился на нее покуситься. И вот что придумал де Граммон: он знал, что в городе ожидают прихода двух больших кораблей с грузом какао — испанцы тоже любят сладенькое! Хитрый француз собрал на двух своих кораблях пару сотен самых отважных и ловких бойцов, поднял испанские флаги и поздним вечером, когда уже стемнело, преспокойно вошел в порт. Утром открылись городские ворота, разбойники преспокойно вошли в город и сразу ворвались в крепость. А пять оставшихся кораблей с моря принялись обстреливать укрепления испанцев, вызвав среди них панику: еще бы — в крепости уже хозяйничают головорезы, а тут еще и с моря полетели ядра! И крепость сдалась. Не знаю уж, правда ли, нет ли, в такое всегда трудно поверить, но рассказывали, что в этом бою де Граммон не потерял ни одного человека!

— Врут! — уверенно сказала Вероника.