Любовь плохой женщины

— Ах да, Наоми. — Кейт поднялась и подошла к комоду, схватила первое, что попалось под руку — велосипедный звонок, и бесцельно позвонила. — Спасибо, — кивнула она Элли, подлившей ей шампанского. — Мне показалось, что после разговора с тобой ей стало лучше.

— С ней надо быть потверже, понимаешь? Бесполезно потакать ей, как ты это делаешь, бесполезно ходить вокруг нее на цыпочках.

— Наверное, — смиренно согласилась Кейт. Это верно, что сколько бы Кейт ни утешала расстроенную Наоми, это не помогало. А вот Элли, с ее бодрым, деловым подходом, за несколько минут добилась того, чего Кейт не достигла за два часа ласковых уговоров. И когда слезы высохли, перед ними предстала притихшая и послушная Наоми Маркхем, которую затем отослали в ванную, чтобы «поправить лицо» и «привести себя в божеский вид».

— Поверь мне, это так.

— Слушай… — Кейт глянула на часы. — Она там уже целую вечность. Думаешь, с ней все в порядке? Может, пойти проверить, как там она?

— Ты шутишь? — состроила гримасу Элли, и они обе громко рассмеялись.

Когда-то, давным-давно, когда им еще не было и двадцати, в квартире в Холланд-парк это сводило их с ума. Тогда они ужасно ссорились из-за того, что Наоми прямо-таки оккупировала ванную комнату, запиралась там на час, на два, тратила на себя всю горячую воду, не отвечала на их стук в дверь и уговоры или же появлялась на мгновение, негодующая, завернутая в полотенце, чтобы сообщить им, по какой именно уважительной причине (надо обработать лицо тоником, сделать маску, нанести крем, побрить ноги) ее нельзя беспокоить.

— Я никогда не понимала, что она там делала так подолгу, — вспомнила Кейт. — Если верить тому, чему нас учат, Бог создал женщину за малую долю того времени, что ей требуется, чтобы подготовится к походу в кафе, — и при этом куда меньше суетился.

— И сырья ему понадобилось всего ничего, — согласилась Элли.

— О да, она всегда тратила кучу денег на косметику.

Слова эти сопровождались пренебрежительным фырканьем. В глубине души Кейт довольно презрительно относилась к рукотворной красоте, и сама никогда не пыталась хоть как-то приукрасить себя. Сейчас всю свою энергию она отдавала созданию прекрасных садов и уходу за ними. Пожалуй, вывод напрашивался сам собой.

— Пора ей вырасти из этой театральности, — изящно выразилась Элли, выбивая из пачки сигарету. — Она уже большая девочка, как и все мы.

— Мне кажется, она не очень уравновешенна.

— Да, она точно психованная, — радостно подтвердила Элли. — Хотя учти, ей сейчас тяжело приходится. Если девушка побывала топ-моделью со всеми вытекающими отсюда последствиями, то вся остальная жизнь покажется ей разочарованием. А если при этом она еще была сногсшибательной красавицей…

— Она до сих пор сногсшибательная красавица, — вставила Кейт, бросаясь на защиту того, что всего несколько минут назад вызывало у нее жалость. — Она очень следит за собой. И я думаю, что выглядит она сейчас прекрасно. Она практически не изменилась. Кстати, ты тоже, — любезно добавила она из чувства долга.

— Ага. — Элли сузила глаза, чиркнула зажигалкой, подвела колеблющийся кончик сигареты к пламени, прикурила, закашлялась и рукой разогнала дым. — А вот Джеральдин состарилась, правда? Конечно, в ее случае это было преднамеренно. Да и ты, милая моя, как ни прискорбно мне это говорить.

— О-о! — Кейт, застигнутая врасплох, не смогла скрыть своей обиды и гнева. В ушах у нее застучала кровь. Элли должна была играть по правилам. Только из вежливости и по доброте душевной Кейт сделала ей комплимент — и в ответ должна была получить вежливость и доброту. Да как смеет эта женщина, потасканная и обрюзгшая, сидеть здесь в своем нелепом костюме и отпускать обидные замечания личного характера?

— Ну, что ты надулась, как мышь на крупу? — спокойно прокомментировала ей Элли. — И не надо так пялиться на меня, а то вдруг глаза выпадут.

— Перестань, ради бога!

— Мне просто показалось, что ты какая-то усталая. Заезженная, понимаешь? Тебе нужен отпуск.

— Позволь тебе напомнить, я только что из отпуска. На Троицу мы с Алексом ездили в Бретань. Я посылала тебе открытку. С птичьим заповедником в Кап-Сизуне. Или с девушкой в национальном костюме.

— А, точно. — Элли вспомнила, что тогда сочла это довольно странным, чтобы двадцатидвухлетний парень ездил отдыхать с мамочкой. Только памятуя об исключительной самобытности Алекса, Элли не стала презирать его за это. — К тому же, — добавила она, — ты седеешь.

Кейт резко села на стул и схватилась за край стола, пытаясь физически удержать себя от того, чтобы не помчаться к зеркалу проверять эти ужасные слова.

— Может, ты тоже седеешь, — выпалила она. — Кто знает, может, ты вообще вся седая под этой… пергидрольной мочалкой. Может, ты вся белая.

— Может, — невозмутимо допустила такую возможность Элли, — кто знает. И самое замечательное в этом то, что никто не знает. Я вот не знаю, так почему меня это должно волновать? И опять мы вернулись к нашему доброму старому неведению и, соответственно, блаженству.

— А я говорила тебе, что не верю в эту идею.