Любовь плохой женщины

Элли закурила сигарету и тут же загасила ее в пепельнице. Она открыла дверцу духовки, заглянула внутрь. Ее тонкие светлые волосы колыхались в потоке горячего воздуха; когда она поднялась, ее лицо горело румянцем.

— Там настоящий ад, — доложила она. — Скопления древнего жира. Ты что, никогда не слышала о нашатырном спирте? Слышишь, стучат: тук-тук.

— Кто там? — несколько неохотно подхватила Кейт.

— Нашатырный спирт.

— Ну, продолжай. Какой нашатырный спирт?

— Я птичка-нашатыричка в золоченой клетке. Мусака отлично подрумянилась. Люблю, когда корочка хрустящая. Да, так я тебе говорила, что ты должна определиться со своей жизнью. Взгляни на эту ситуацию как на новую возможность. С рождением и воспитанием ребенка ты закончила. Обязанностей больше нет, ты свободна поступать как хочешь. Небо свидетель, да я жду не дождусь, когда скину наконец Джуин со своей шеи.

— Бедная Джуин.

— Так вот как, теперь ты говоришь «бедная Джуин». А несколько минут назад у тебя для нее ни одного доброго слова не находилось.

— Ну да, я сердилась на нее. Но все равно Я считаю ее славной девочкой.

— Славная, как же. Я бы с такой уверенностью не утверждала. Если быть честной, она тупица и все такое… То есть я боготворю землю, на которую ступала ее нога, но как же она мне мешает.

Кейт задумчиво смотрела на приятельницу. По-видимому, та оставила дом в спешке и поэтому на ней было только нижнее белье — потому что наверняка поверх этой маечки нужно надевать что-то еще. Страшно даже подумать, как Элли будет себя вести, когда не будет у нее дочери, критикующей ее вид и поведение, когда не останется родительских обязанностей и связанных с ними ограничений.

— Как ты думаешь, он вернется?

— Если бы я была на твоем месте, то не знаю, приняла ли бы я его назад.

— Я не это… — Кейт имела в виду нечто более абстрактное, более эмоциональное, чем просто географическое местонахождение. Она хотела знать, вернется ли Алекс к ней душой.

— Ты можешь сдать его комнату. Возьми себе постояльца.

— Ни за что в жизни.

— Таким образом ты могла бы встретить Того Самого Мужчину.

— Элейн, ты знаешь, и я знаю, что такого зверя не существует.

— Значит, тем больше у тебя оснований подумать о своей собственной жизни и своем собственном удовольствии. Так, милая моя леди Гарви, а не оторвешь ли ты свою задницу от стула и не достанешь ли нам тарелки?

— Я совсем тебе не помогаю, да? Извини.

— Слушай, мне твоя помощь не нужна. Но сделай для меня одну вещь. — Элли оперлась руками о стол и наклонилась прямо к лицу Кейт.

— Все что угодно. Для тебя — все что угодно. Ты была так добра ко мне сегодня. Я просто хочу сказать… Честно, я… Я не забуду.

— Уф, хватит молоть ерунду. Я хочу, чтоб ты пообещала мне одну вещь.

— Что?

— Позвони Джуин, хорошо? Помирись с ней. А то эта курица несчастная съест себя заживо.

Глава шестая

— У туристов, отдыхающих на Средиземноморье, желудочные расстройства случаются в двадцать раз чаще, чем у тех, кто остается дома. В Южной Европе британский турист подвергался значительной опасности подхватить гастроэнтерологическую инфекцию, в том числе тифозную и паратифозную лихорадку. Были известны и летальные случаи.

— Неужели, — не поверила последнему утверждению Кейт, лишь одним ухом прислушиваясь к перечню возможных бед, а сама тем временем распутывала вьюнок, чуть не задушивший куст белой розы. Этот сорняк был таким упорным, таким неискоренимым! И какой пресной красотой были красивы его бескровные цветки-колокольчики! Они наводили ее на мысли о… той, чье имя не следует называть. — Италия далеко не страна третьего мира.

— Может, и так, — сказала Джеральдин, чья неуклюжая тень шла следом за трудолюбивой садовницей — по газону, по клумбам, потом перевалила через розы и — исчезла, поглощенная более мрачной тенью от забора. — Но я тебе говорю то, что прочитала. Факты, как они были напечатаны.

Когда Кейт приехала, она нашла свою родственницу на террасе, сидящей под зонтиком с бахромой у столика из кованого железа. Лето тяжелым бременем лежало на плечах Джеральдин (не следовало забывать, что она не очень-то любила жару). «Это, должно быть, тот самый хваленый садовый гарнитур», — подумала Кейт. Только ради такого гарнитура Джеральдин стала бы сидеть на улице под лучами яркого полуденного солнца.

Джеральдин питала слабость к наборам, она увлекалась комплектами. Труды Диккенса в одинаковых красно-золотых ливреях украшали книжный шкаф в гостиной. Маленькие столики на колесиках въезжали под более крупные столы, но такого же дизайна. Все кастрюли в ее кухне были из одного дорогого набора; яйцерезка, шумовка, половник и остальные кухонные приборы имели семейное сходство. Для Джеральдин комплектность была воплощением идеального уклада жизни. Еще маленькой девочкой она желтым карандашом написала Санта-Клаусу письмо, где сообщала о своем горячем желании иметь «гарнитур принцессы»; и если бы Санта-Клаус не подвел ее с доставкой того гарнитура, она обязательно стала бы принцессой.