Любовь по-испански (ЛП)

очень хорошо. Педро, который является владельцем, и Антонио, хотят взять меня на

должность Диего в январе. Они хотят, чтобы я был тренером.

Ее глаза расширились и сверкают.

— Ты серьезно?

— Так же серьезно, как и твоя киска.

— Матео, — восклицает она, оказываясь сверху. — Они хотят, чтобы ты был

тренером? Что относительно другого парня, того английского чувака?

— Уоррена? Они не очень уверены в нем. Они хотят, чтобы эта работа была у

испанца и бывшего товарища по команде. Диего уезжает, чтобы тренировать Аргентину в

новом году, так что я должен быть его заменой. Я должен буду все это время учиться и

смотреть, могу ли я справиться с этой работой.

— Конечно, можешь, — говорит Вера, хотя она только раз видела мою игру в

футбол в Лас Палабрас, где я с треском провалился благодаря моему колену, и несколько

старых игр в Атлетико, которые кто-то загрузил на YouTube. — Ты можешь делать что

угодно.

Я поднимаю голову, сомневаясь в этом.

— Я не знаю, — начинаю неуверенно. — Я немного заржавел. Я никогда не

тренировал. Я не знаю, как руководить.

Она уставилась на меня, как будто я никогда не подводил ее. Не уверен, нравится

ли мне это.

— О, Матео. Ты понятия не имеешь, да?

— Что?

— Ты не знаешь, как руководить, — повторяет она, насмехаясь. — В Лас Палабрас

ты всегда был главным. Все тяготели к тебе, потому что признавали это. Разве ты не

помнишь свою презентацию о создании собственной судьбы? Это то, что ты делаешь, Матео. Ты создаешь. Ты управляешь. Все остальные следуют.

— Я следую за тобой, — говорю я ей, целуя в кончик носа.

— Ты следуешь за моей киской, — говорит она.

Я кладу руки по обе стороны от ее лица и держу ее так, в то время как смотрю в

глаза. — Я следую за каждой частичкой тебя, везде. Ты идешь впереди меня, Вера. И

всегда будешь.

Она застенчиво отводит взгляд в сторону, как иногда делает, когда я особо честен.

Это мило, что она никак не может поверить, что я чувствую себя так, что делаю все ради

нее. Но иногда, в большинстве случаев, я просто хочу, чтобы она поверила, наслаждалась

этим.

— Во всяком случае, — говорит она, быстро переходя от того, что я сказал, — у

тебя действительно есть все необходимые способности, Матео. Я думаю, это, возможно, самое лучшее, что может случиться с тобой. Ты снова будешь частью того, что так

любишь. Но не об этом я сейчас думаю.

— А о чем?

— А о том, что ты думаешь, — говорит она. — Так что ты сказал им?

Я кладу голову на подушки спинки дивана и смотрю в потолок.

— Они дали мне до пятницы подумать об этом.

— Хорошо, — говорит она. — К тому времени ты будешь знать, чего хочешь, если

не раньше.

Но дело в том, все, чего я действительно хочу, это она.

***

Так или иначе, вечер кажется еще жарче, чем день. Воздух густой и душный, как

кипящий суп, а мы с Верой идем рука об руку к парадной двери моих родителей. У них

нет кондиционера внутри, и я уже корю себя за костюм, но, даже приближаясь к сорока, трудно не наряжаться для своих родителей. Моя мать привила это мне в молодом

возрасте, чтобы всегда хорошо выглядеть для нее, если и не для отца, то я это делаю

сейчас для Кармен, моей мачехи.

Мы стоим на крыльце, и я благодарно сжимаю руку Веры. Мы ужинаем у них в

доме, как правило, один раз в месяц в любой день, когда моя сестра Лючия может

вписаться со своим общественным графиком. Вера ладит очень хорошо с моими

родителями, особенно теперь, когда взяла немного уроков испанского и может общаться

больше с моим неанглоязычным отцом. Первоначально она собиралась попробовать

научить его английскому, но у моего отца терпение, как у кошки, и это никогда ни к чему

хорошему не приводило.

Кармен открывает дверь с яркой улыбкой на лице, запах анчоусов и базилика

доносится из-за нее. Она немного моложе, чем мой отец, но в независимости от своего

возраста, она, кажется, излучает этот воздух жизненной силы. Я думаю, что она сохраняет

моего отца молодым. Она, безусловно, держит старого ворчуна в форме.

— Матео, — кричит она и притягивает меня в крепкие объятия. Она пахнет

шалфеем и землей, а ее большие серьги гремят, когда она отстраняется, держа меня на

расстоянии вытянутой руки, в то время как оглядывает меня, будто я просто мальчик, а не

мужчина. Я не возражаю.

Она находит глазами Веру и осматривает ее как стакан холодной воды. Наверно из-

за того, что Вера одета в металлическое серебряное платье-рубашку, которое можно было

увидеть в футуристической версии 1960-х.

— Вера, — говорит она, — ты выглядишь красиво. Твое платье, ты действительно

становишься довольно стильной.

Вера отмахивается от комплимента, в то время как ее щеки становятся розовыми.

— Виной этому Испания, — говорит она с улыбкой. Это правда, хотя совершение

покупок на извилистых узких улицах Мадрида со своей подругой Клаудией стало одним

из ее любимых занятий, и каждый день ее собственное чувство стиля и благополучия, кажется, расцветает.

Я знаю, что смотрю на Веру с лучезарной гордостью, когда Кармен зажимает мою

щеку и быстро говорит на испанском языке.

— Ты все еще сражен как в первый раз. Это делает меня счастливым, Матео.

Вера стреляет в меня любознательным взглядом, но я просто кладу руку на ее