Любовь по науке, или на практику в другой мир

— Эээ… Да, конечно! Я… мы все будем очень рады! — ответил Гай, счастливый и смущенный.

А мы с остальными переглянулись.

Невероятно, но факт. Похоже, не только Гай теперь неровно дышит к Милессе. Но и она к нему. И вряд ли ее сегодняшний порыв (почти детский, кстати!) связан только со вчерашними объятиями Гая. Может, она и поехала с нами из-за него.

Невероятная мозаика медленно собиралась у меня в голове.

Милесса внезапно собралась в рощу… При загрузке в бертуари захотела сесть именно рядом с нами. И сегодня пришла к нам, хоть ей полагались преподавательские «почести». Все сходится! Никогда не поверю, что это ерунда, что я просто надумываю!

А ведь формально она еще не половозрелая! По крайней мере в ментальном плане. Выходит, пыльца ускорила это самое созревание? И Гай оказался ее истинной парой?

Вернее, Гай извалялся в пыльце. Это выявило его особые эманации — истинной пары для Милессы. Она уловила их и начала «зреть» быстрее. Другого объяснения не нахожу.

Ох… А ведь никто не знает, что мой куратор тоже выкупался в пыльце. И что лично мне с этим делать? Вдруг, если они сблизятся, его привлекут за совращение несовершеннолетних?!

Пойти к Гарону или Баурелю значило наябедничать на Гая. Может, заставить его поговорить о своей выходке хотя бы с самой Милессой? Хотя вот моим «истинным парам» просто все равно, что это воздействие пыльцы. Я им нужна — и точка.

Но вскоре мы пошли на экскурсию в лес, и мысли про невозможную симпатию цветочной феи вылетели из головы, настолько интересно было! Тогда я не знала, насколько катастрофичным это окажется потом…

Глава 20

Над нашими головами смыкались кроны величественных деревьев майри с вкраплениями другой породы — похожих на ели (и серебристых, как майри) пиней.

— Между прочим, сомкнутость у них по шкале Ираута — все девяносто пять процентов, — рассказывать Баурель. Мы сгрудились вокруг него и с интересом слушали экскурсию. — Любезные адепты, как видите, есть где укрыться от непогоды, не везде майри растут разрозненно, как у нас на базе. Позволю себе напомнить — если кто-нибудь из вас не знал или забыл — подобное образование называется майро-пинейник вортангово-отрестанковый с мозаичным мохово-лишайниковым ярусом.

Мне все это дело напомнило наш березово-еловый лес, где внизу растет черника и вереск (тут как раз были похожие растения под ногами). Только вместо берез можно было наблюдать аналог сосны — майри.

Мхи и лишайники и вовсе были точно такие же, как наши, только серебристые и блестящие. Так что действительно очень похоже.

Густой «вортанжник», подобно нашему черничнику, был усеян спелыми темными ягодами. Он затруднял продвижение, потому что иной раз кто-нибудь не выдерживал, наклонялся (а то и садился на корточки!) и принимался есть ягоды. Я тоже не выдержала, сорвала несколько. Не черника, скорее малину напоминает, но просто шикарно!

Не выдержал и Гарон — наклонился, сорвал ягодку, красиво посмаковал. Нет, вот как он умудряется быть таким эффектным, мужественным и благородным, что бы ни делал?!

Милесса тоже неизменно нас сопровождала. Только, в отличие Гарона, который обычно стоял где-нибудь в сторонке, сложив руки на груди, как настоящий секьюрити, она держалась поближе к Гаю и слушала Бауреля. Иногда тихонько рассказывала нам что-то дополнительное — если дело касалось цветущих растений, ведь в них она разбиралась от рождения.

А время от времени они с Гаем бросали друг на друга влюбленные взгляды. Эх… Но дальше взглядов и прикосновений ладони, насколько я знала, у них пока не зашло.

— Любезные адепты, — коварно улыбнулся Баурель. — Сначала опишите объект исследования, а только потом ешьте его. Кстати, для несведущих позволю себе напомнить: магических свойств у вортанги нет. Кроме одного. Если отведать избыток, то ягоды эти просто магическим образом вызывают несварение желудка…

Некоторые адепты дернулись и резко перестали клевать ягоды с кустиков. А я порадовалась, что не набросилась на дивную ягоду, как обычно набрасывалась на чернику.

Отрестанковые всполохи, похожие на вкрапления вереска — показатели сухих повышений рельефа и песчаных участков в почве — украшали расстилающееся вдаль полотно вортанжника. Под кустиками прятался моховой ковер. Как и на Земле, ступая по нему, мне хотелось разуться, пройтись босиком, ощутить прикосновение серебристо-зеленых нитей. Лучше всего — вдвоем с Гароном. Держась за руки, вместе вдыхая невероятный аромат нагретого солнышком леса.

Эх, мечты-мечты…

В общем, было интересно, красиво, приятно на ощупь и, описав «майро-пинетник» совершенно не хотелось идти дальше — на обещанное знакомство с местным низинным болотом, что располагалось в пойме нашей речки.

Но Баурель очень скоро погнал нас туда, потому что именно там нас, оказывается, ждало первое практическое занятие. До этого мы ограничивались ознакомительными экскурсиями.