Любовь по правилам и без

«Доброе утро. Спасибо. Люблю вас обеих! Прошу тебя, поговори с Катей, пусть она поднимет трубку, и выслушает меня. Я не прошу разговаривать со мной, просто выслушать. Поговори с ней, любимая!»

С сомнением взглянула на дочь, и покачала головой. Бессмысленно это. Ну начнет Виктор каяться в трубку, и? Только ему лучше и станет. А Кате? Кате станет легче? Нет, наоборот.

«Она не готова. Виктор, нужно подавать на развод. Всё наше имущество нажито в браке, я не хочу привлекать адвокатов. Давай решим всё мирно. Подумай, что бы ты хотел оставить себе, и что готов оставить дочери»— написала я.

Впервые я о разводе заговорила. Боже, руки дрожат, мерзнут. Больно это! Вроде бы всё просто: он предал, дочери больно сделал, и дать бы ему пинка под зад! Но десять лет! Десять, мать его, лет семейной жизни!

«Я не согласен на развод. Его не будет, Настя»— пришел ответ от Вити.

И тут же звонок от него.

— Пошел ты в задницу! — прошипела я, и добавила еще парочку слов. Хорошо что их заглушил шум воды, иначе бы дочкин лексикон обогатился.

— Коть, я пойду наверх, продолжу уборку. Присоединяйся, как скучно станет. Или мульты посмотри. Но не больше часа, правила ты знаешь, — обратилась к дочке, и быстро покинула кухню, чтобы не разреветься перед ней.

Впрочем, я вообще не собираюсь плакать, хоть и хочется. Умные люди говорят, что нельзя держать в себе эмоции, и стоит давать волю слезам. Но мне кажется, что если я расплачусь из-за Вити, то этим себя унижу. Не стоит он моих слез! И нюни распускать не время.

Мультики дочка смотреть не стала, поднялась ко мне, и принялась помогать с уборкой. Мы вместе вымыли коридор, вторую спальню, и тут я уже не выдержала:

— Кать, спальня чистая теперь. Можешь вещи свои разложить, и отдыхай. Книжки почитай, мультик включи. А я с уборкой закончу, и прогуляемся, придумаем что-нибудь интересное вместе, ладно?

Дочка кивнула, и послушно отправилась в комнату. А я снова почувствовала, что ломаюсь. Нет во мне терпения. Хочу чтобы она разговаривала, капризничала, сводила меня с ума своими вопросами, которых всегда был миллион! Чтобы ныла, как все дети, что ей надоела уборка, тащила гулять, выпрашивала вкусняшки, ногами топала…

Я прислонила швабру к дверному косяку, и пошла в ванную.

— Что ты наделал, Витя? Что ты натворил? Стоило это того, а? Не мог как все твои приятели секретарш на работе пользовать? Нет, — всхлипнула я, — надо было в доме, где мы живем, закрутить! Сволочь, какая же ты сволочь…

Я тихо выплевывала проклятия, запершись в ванной. Злюсь, плачу, ненавижу! Мужа ненавижу за предательство. Себя — за то, что притащила Катю в квартиру «подруги» и не уберегла.

Катя… мужа мне хочет найти, глупенькая!

— И смех и грех, — фыркнула я истерично, и помотала головой, пытаясь в себя прийти.

Вот как, мне интересно, женщины после такого впускают в свою жизнь мужчину? Я раньше думала, что если мне изменят, то я отплачу тем же. Отомщу. А сейчас даже о легкой временной связи думать противно. А о чем-то большем и вовсе невозможно!

Нет уж, никаких мужчин. Может, как отболит, через несколько лет я и смогу начать позволять себе романы. И то не на глазах дочери, а так, временно и на стороне. Больше никаких мужей, хватило мне, наелась, спасибочки.

— Всё, хватит! — я вытерла глаза, придирчиво рассмотрела свое отражение, и кивнула. Глаза красноватые, но в общем — нормально.

С уборкой на втором этаже я покончила через двадцать минут. Заглянула в новую спальню Кати — нет её. И в моей спальне, где мы сегодня ночевали, тоже. Ни на втором этаже, ни на первом.

— Господи, — выдохнула панически, убедившись, что Кати в доме нет. — Мамаша года, блин!

Накинула пальто, нырнула ногами в ботинки и, не застегнув ни обувь ни верхнюю одежду, выбежала на улицу.

Снегу навалило за ночь — ужас! Солнечно, и солнце от снега отражается, слепя глаза до слёз.

— Катя! — крикнула я, и приложила ладонь ко лбу, прячась от солнца, чтобы хоть что-то разглядеть в этом снежном царстве. — Ка-а-атя!

— Дочь свою ищете? Сюда! — выкрикнул мужской голос.

Я проморгалась, смахнула слезы, и сделала шаг с крыльца. Моя Катя с кем-то посторонним… а если обидят? Да нет, не стали бы меня звать тогда! Даже с моим сомнительным везением мы не могли поселиться рядом с маньяком.

Сосед, точно! Ночью же видела! Катька рядом, должно быть!

И точно. Я обошла огромный черный танк, подражающий машине. В ботинки набился снег, идти трудно, всюду не дорожки, а сугробы. Зато я дошла, и красоту свою увидела…

— Ваша? А мы решили снеговика слепить, — обратился ко мне мужчина в сером пальто.