Любовь по правилам и без (СИ)

И мне пора замолчать. Психолог советовала говорить с Катей, но… как бы это сказать? Беседа двоих людей — это сто процентов. И мне нужно давать Кате не сто процентов, а пятьдесят. Я не должна полностью забивать эфир своей болтовней, лишь бы не допустить тишины. Нет, я должна давать ей ровно половину. И ждать. Ждать, пока мой горячо любимый ребенок будет готов заговорить.

Сегодня я слышала её голос впервые за прошедший месяц.

Месяц! Поверить не могу, что прошел целый месяц!

Я ехала к выезду из города, вспоминая тот день, когда Катя замолчала. А ведь и правда, ровно месяц прошел, даже время на часах примерно то же…

— Мам, я писать хочу! — заявила Катька, когда мы только отъехали от дома.

— А дома сходить не могла? Не потерпишь? Нам ехать всего минут двадцать.

— Нет, — пропищала дочка, и я вернулась на парковку.

Катя первой выбежала из машины. Да уж, съездили на новоселье к тёте! Пока поднимемся, пока Катя сделает свои дела… еще проверим, не забыли ли что в квартире. С мужем поболтаю, он с нами не едет, работы много. Даже на дом работу свою тащит! Затем спустимся, и придется ехать по пробкам. Не двадцать минут, а час.

Мы с дочкой зашли в подъезд, но и тут сюрприз, чтоб его!

— Мам, мне очень надо, — дочка начала подпрыгивать на месте.

А я смотрела на четыре лифта, ни один из которых не сможет поднять нас на двадцать третий этаж, на котором мы живем. Нет, они не сломались, просто грузчики загружают в один лифт вещи пары, которая въезжает в наш дом. И раз один лифт на стопе, то и все остальные тоже не работают.

Пешком мы точно не поднимемся в нашу квартиру. А Катя уже красная от натуги.

— Долго еще? — поинтересовалась я у пары своих новых соседей, на что те лишь пожали плечами, и извинились.

Впрочем, не они виноваты в том, что наши лифты так устроены: стоит один — стоят и все остальные. Такая вот солидарность.

— Давай к тёте Наташе поднимемся на третий и у неё сходишь, — я подтолкнула дочь к лестнице, и она аж побежала к квартире моей приятельницы.

А я за ней.

— Пойдем, продуктами закупимся, — я свернула к Меге, удачно расположенной на выезде из города. — Сомневаюсь, что там, где мы с тобой проведем отпуск, много магазинов с хорошим выбором продуктов.

Катя послушно вышла из машины. Молча.

Господи! А ведь ничего этого бы не было, если бы в тот день, ровно месяц назад, Катя не вбежала в квартиру Наташи первой. Если бы я успела позвонить в дверной звонок. Но Катя так хотела в туалет, что забыла о правилах приличий. Вбежала в оказавшуюся незапертой квартиру моей подруги.

Бывшей подруги.

А я за дочкой. И ведь я хотела крикнуть извинение за варварское вторжение. Даже рот открыла, но услышала знакомый голос. Голос моего мужа. И стоны. Нет, даже не стоны, а вой.

И Катя услышала.

А затем и увидела эту мерзость. Своего отца с моей подругой.

И замолчала.

А я не смогла её защитить от этого зрелища.

— Всё взяли? Ничего не забыли? Несквик свой положила в корзину? — спросила я на кассе у дочки. — В туалет хочешь? Может, в кафе посидим? Или продолжим дорогу?

Катя потянула меня на выход из Меги. Я выгрузила из тележки продукты в багажник, и мы снова поехали.

— Катёнок, ты говорила, что нашла мне мужа, — подняла я скользкую тему, уже и не надеясь, что дочка заговорит со мной. Я почти смирилась. — Зачем тебе это, милая? Мы же разговаривали с психологом, помнишь, что она сказала? Твой папа… да, мы не скрываем, он обидел меня. Но тебя он любит! Ты из-за того случая взялась мне мужа искать, малышка?

Молчит. Что ж, привычно.

— Тот дядя… добрый, — вдруг услышала я Катин ответ, и заставила себя не отрываться от руля. — У него нет жены. Он бы не обидел нас. Ты же разводишься с папой? Мам, ты ведь не простишь его?

Тут уже замолчала я.