Любовь по расчету

Казалось невероятным, что Оливер Хелстоу будет упорствовать в своем решении, но он оставался глух ко всем просьбам сына. Отец не давал Блэру ни пенни. Перед лицом бедности жгучая страсть переросла в горечь. В глазах света супружеская чета Хелстоу стала парой, пожертвовавшей всем ради любви. Наедине супруги постоянно выясняли отношения, и пятилетняя Дианта была тому безмолвным свидетелем.

Отец Алвы принял семью в своем загородном доме весьма нелюбезно. Как только они там поселились, Блэр вернулся в Лондон, где стал жить так, как хотел. Периодически он возвращался, и в семье вновь наступало время счастливой идиллии: муж и жена вспоминали, что когда-то горячо любили друг друга и считались идеалом романтической пары. Эту видимость нужно было сохранять любой ценой.

В перерывах между редкими встречами с мужем Алва искала успокоения в общении с маленькой дочкой. Порой она отказывалась проводить с ней время, а порой с ней случались приступы материнской любви, сопровождаемые тирадами, достойными героинь любовных романов, переживавших свои трагедии с ребенком на руках, причем ребенок являлся последним напоминанием о давно ушедших счастливых днях. Неизвестно, догадывалась ли маленькая Дианта, что ей отводится роль этого «последнего напоминания», но иллюзий у девочки оставалось все меньше.

Когда Дианте исполнилось двенадцать, из Лондона пришло известие о смерти отца. Это приблизило единственную встречу Дианты с дедом, Оливером Хелстоу. Он прибыл без предупреждения. Оглядев Алву с ног до головы, он не преминул продемонстрировать свое полное презрение. Но ребенку удалось задеть его за живое. Вероятно, на него произвели впечатление остроумные и искренние замечания девочки, которые так напоминали его собственные. Как бы то ни было, Хелстоу заявил, что единственной наследницей его состояния должна стать Дианта, ведь других внуков у него нет. Но при одном условии — Алва навсегда покинет дочь. Свекор гарантировал ей приличное содержание, достаточное для того, чтобы жить в роскоши за границей. Но если Алва Хелстоу вдруг примет решение вернуться на родину, денег ей не видать.

Вынужденная выбирать между богатством вдали от дома и нуждой в Англии, Алва колебалась недолго. Поскольку военные действия Наполеона сделали небезопасными путешествия англичан по континенту, а способностей к иностранным языкам у нее не было, миссис Хелстоу остановила свой выбор на Америке. Дианта, которая привыкла думать, что она — «единственное утешение матери», неожиданно оказалась богатой наследницей и… сиротой.

Последующие восемь лет Дианта жила в доме лорда и леди Грейсбурн, воспитывавших ее как родную дочь. Составив завещание в пользу Дианты, Оливер никогда больше не появлялся в ее жизни. Годом позже он скончался, и девочка стала наследницей огромного состояния. Событие это имело для Дианты не больше значения, чем спасение пропавшего ручного кролика. Она казалась довольным, даже счастливым ребенком. Ее всегда было легко рассмешить. И наверное, леди Грейсбурн лишь чудилось, что временами, когда девочка думала, что ее никто не видит, в глазах ее появлялась грусть. У мисс Хелстоу хорошее настроение часто сочеталось с задумчивостью, что было чрезвычайно привлекательно. Прячась от всех, Дианта читала больше, чем было позволительно леди ее возраста.

Через два года из Нью-Орлеана пришло известие о смерти матери. Дианта не произнесла ни слова, но поспешила остаться наедине с собой. Позже она наотрез отказывалась говорить о матери, а если и плакала, то только в одиночестве.

Девушка никогда и никому не рассказывала о грустных событиях, омрачивших ее детство. Казалось, что она не помнила о них вовсе. Однако о любви Дианта всегда говорила не иначе как с насмешкой.

Молодая леди Фаррелл и ее отпрыски уехали на следующий же день. В доме на несколько часов воцарилось спокойствие. Днем приехал мистер Бертрам Фокс и предложил Дианте и ее кузине Элинор прогуляться в Гайд-парке. Девушки согласились с превеликим удовольствием.

Тридцатилетний Берти Фокс был невысок и худощав. Лицо его светилось дружелюбием, но не умом. Он имел определенный шарм, которым пользовался без зазрения совести, стремясь во что бы то ни стало поймать удачу за хвост. Он частенько получал приглашения на всевозможные рауты и приемы, и ему редко приходилось обедать за свой счет. К тому же Берти превосходно играл в карты — всегда выигрывал больше, чем терял, а спрятав в карман деньги, с невинной улыбкой объяснял, что у него важная встреча, тем самым лишая соперников малейшего шанса на реванш.

Он задерживал выплату жалованья слугам, если вообще вспоминал о нем, но никто не желал покинуть хозяина. Даже леди, которую он содержал, получала от Берти меньше, чем заслуживала, но бедняжка не могла устоять перед его обаянием. Но наиболее обходительно мистер Фокс вел себя с портным, который потерял уже всякую надежду получить свой позапрошлогодний гонорар. Однако он продолжал выполнять заказы, поскольку щегольская внешность мистера Фокса являлась визитной карточкой его искусства.