Любовь по залёту

В ее руках плетка и она идет ко мне. Грудь слегка подпрыгивает, и я не могу оторвать от нее глаз. Снежный взгляд — адское пламя. И я готов сгореть в нем с потрохами.

Следующий кадр. Плетка уже в моих руках. Снежная королева лежит у меня на коленях кверху попой. Платье задрано, трусики приспущены. Я легонько хлестаю плеткой упругие половинки, оставляя розовые полосы.

Не выдерживаю, начинаю гладить. Звонко шлепаю по попе ладонью. Она тихонько стонет, я все больше зверею. Пробираюсь пальцами во влажные складочки, Снежная королева стонет громче. Я снова ее шлепаю, и снова толкаюсь в нее пальцами, уже жестче.

Еще один кадр. Снежная королева на коленях, попой ко мне — моя любимая поза! Я в ней, узкая горячая пещерка сжимает змея так, что у него искры из единственного глаза. Ее руки скованы наручниками. Она не может от меня убежать. Она моя!

Змей долбится башкой, как очумелый. “Еще. Сильнее. Быстрее!”, - стонет Снежная королева.

Да! О, да! — Анюта, — срывается с моих губ. — Я Олеся, — слышу я.

И с большим трудом сдерживаю гадливое желание отшвырнуть эту Олесю куда подальше.

Сую ей какие-то купюры, говорю: — Купи себе мороженое.

И выскакиваю из клуба, застегивая на ходу ширинку.

Аня

Сегодня мне снова принесли цветы, на этот раз герберы. Несколько дней назад были орхидеи, до этого — лилии и пионы. Это уже пятый букет! А я до сих пор не знаю, кто мой тайный поклонник.

Но догадываюсь.

Я на 99 % уверена, что это Филипп Робертович. После той обломавшейся поездки он ведет себя странно. Я так и не поняла, обиделся ли он на меня, и что вообще думает по этому поводу.

На следующий день я снова обрушилась на него с извинениями, он снова меня остановил. И заговорил о рабочих делах.

В общем-то, с тех пор мы общаемся исключительно на рабочие темы. Но иногда я ловлю его взгляд. Он смотрит на меня изучающе и как-то, грустно, чтоли.

А вообще он всегда улыбчив, вежлив и полон позитива. Понять, что он думает и чувствует на самом деле, совершенно невозможно. Он спокоен и невозмутим даже когда происходят какие-то форс мажоры, когда клиенты возмущаются, а начальство бушует.

Рядом с ним и мне спокойно.

Он великолепный начальник, но если говорить о чем-то большем… я даже не знаю.

Я почти уверена, что цветы от него. Эти взгляды… они не случайны. Он выжидает. Изучает меня. Но я ему определенно очень нравлюсь! Я это чувствую..

Пожалуй, завтра решусь и поблагодарю его. Цветы чудесные! Они так поднимают настроение.

Кстати, я давно забросила упражнения Кегеля. А это неправильно, так можно и форму растерять. Нужно возобновить занятия.

Благо, в спортзал идти не надо. Я приняла удобную позу на диване, начала сокращать мышцы, задерживаться в этом положении, считать до десяти. Когда я перешла к ритмичным сжатиям на раз-два, мое тело охватило возбуждение.

Такое бывает при этих упражнениях, ничего страшного, сейчас пройдет.

Нет, не проходит. Я уже все закончила, а меня не отпускает. И, что самое стыдное, перед моими глазами маячит Демид. Голый, со стоящим членом, во всей своей необузданной животной дикости.

Я вспоминаю, как он закинул меня на плечо и понес в свое бунгало. На мне уже не было трусов, он гладил меня по голой попе, и его пальцы, как бы невзначай, касались самых чувствительных мест. Я тогда злилась на него и, одновременно, умирала от возбуждения.

Я и сейчас умираю. Не могу удержаться от того, чтобы направить пальцы к натренированным мышцам. Вспоминаю, что делал со мной Демид после того, как мы оказались в его бунгало. Всю ночь, до утра… Он силен. Никогда раньше не встречала настолько выносливых мужчин. И уверена, их в природе не так много. Далеко не каждый Филипп сможет заниматься любовью десять раз подряд, не снижая темпа…

Блин, зачем я это сделала? Зачем переспала с Демидом? Он слишком мощный и дикий.

Что, если после него все остальные мужчины будут казаться мне вялыми сусликами?

Демид

— Че с рожей? — с порога пристал ко мне Мирон. — Да ничего, — я его оттолкнул.

Но он, зараза, включил фонарик на телефоне и давай светить мне в глаза. - На скуле ссадина, на лбу синяк, под глазом фингал… Я выбил телефон из его руки и произнес: — Почти прошел.

Не надо светить мне в рожу фонариком, и все будет нормально! Все зажило уже. Практически. — С кем махач был? — А, — я махнул рукой. — С разными там. Молодежь вообще распоясалась.

Бьет в рожу с ноги, никакого уважения. — На бои ходил, что ли? — догадался Мирон. — Ага. — Ну ты зверь! Я бы, наверное, сейчас не решился. — Сдох? — Не то чтобы сдох… Но как-то уже стремно ходить с фингалами и синяками. — Ох ты ж блин! Стремно ему. Скажи честно: Алена заругает. — А ты скажи честно: чего приперся? — Пива попить. — Ага. Пива. Если бы я про Аньку с плеткой не сказал, фиг бы тебя дождался. — Пива попить, — упрямо заявил я.

И схватился за бутылку.

Что, я не могу соскучиться по двоюродному брату? Я ни слова не сказал о Снежной королеве!