Любовь под дождем

Зазвонил телефон. Надер взяла трубку и услышала голос… Ахмеда Радвана! Режиссер просил разрешения зайти. Она вопросительно посмотрела на Марзука. Подавив неприязнь, он сказал:

— Если по делу, пусть зайдет.

Ахмед пришел точно в назначенное время. Он поздоровался очень вежливо, но протянуть руку не рискнул. Опустившись в кресло, он начал разговор.

— Мне кажется, наши отношения испортились из-за какого-то недоразумения.

Он внимательно посмотрел на обоих и продолжал:

— Это недоразумение следует выяснить. Ваше предубеждение ни на чем не основано. А ведь нам придется работать вместе.

Марзук и Надер молчали, не спуская с него глаз.

— Вызов к следователю был гнусным издевательством, оскорбительным для всякого честного человека…

Они по-прежнему молчали.

— Я не преступник! Я, как и вы, артист и, по-моему, не раз делом доказывал свое дружеское отношение к товарищам.

Тут Надер спохватилась, что даже не поздоровалась с гостем и ничего ему не предложила.

— Извини, пожалуйста, Ахмед! Не хочешь ли выпить?

Он встал, подошел к бару, взял бутылку «Курвуазье» и залпом выпил полную рюмку. Потом повернулся к Марзуку.

— От клеветы не защищен никто. И потому мне мало, что меня признали невиновным. Мне надо, чтобы вы оба этому поверили.

Вновь его слова были встречены ледяным молчанием. Ему стало не по себе.

— Открой мне свое сердце, Марзук, сбрось с него камень! — Радван взглянул молодому человеку прямо в глаза.

— Я больше не думаю о том, что произошло! Пусть этим занимается полиция.

— Вот и прекрасно! Подождем результатов. Я не сомневаюсь, что все разъяснится. А теперь поговорим о деле.

Гость выпил еще одну рюмку коньяку и сказал Надер:

— У нас ведь были совместные планы!

— Что же нам мешает их осуществить? — спросила актриса.

— Все зависит от тебя, — невозмутимо ответил Радван.

— Ну что ж! Но ведь и он принимал участие в разработке наших планов! — Надер улыбнулась мужу.

— У него будет хорошая роль!

— Я хотела бы прочитать сценарий и выяснить, какую роль ему предлагают.

— Отлично. Послушай, однако, моего совета и не требуй невозможного. В нынешних условиях постановка фильма сопряжена с большим риском. Стоит начаться военным действиям или воздушным налетам, и съемки будут сразу прекращены. Более того, могут закрыться все киностудии. Одному богу известно, что может произойти!

— Я сказала тебе, Ахмед, чего я хочу, — спокойно, но твердо повторила Надер.

— Наши личные беды и волнения — ничто по сравнению с тем, что переживает наша родина! Об этом следует помнить всегда.

Надер усмехнулась.

— Как-то странно слышать от тебя подобные призывы.

— И это ты говоришь человеку, у которого брат на фронте?! — возмущенно воскликнул Ахмед Радван.

Он встал и вежливо откланялся.

XXXIII

С Хамедом, братом Салема Али, Алият познакомилась в доме Моны Захран, в Замалеке [12]. Мона пригласила их с Санией поужинать. Хамед влюбился в Алият с первого взгляда. Он проводил ее и Санию до остановки автобуса и по дороге спросил Алият, где они могли бы увидеться еще раз, — он очень бы хотел продолжить знакомство.

Алият и Хамед встретились на площади Талаат-Харб. Он спросил, куда она хотела бы пойти. Алият назвала «Чайный домик» — ведь именно там Мона и Салем нашли свое счастье. Алият скоро заметила, что Хамед знает о ней очень много — видимо, информатором его была Мона. В разговоре выяснилось, что Хамед всего лишь мелкий чиновник в каком-то министерстве. Алият очень удивилась — слишком это не соответствовало тому впечатлению, которое он на нее произвел.

— А какой факультет ты окончил? — спросила она.

— Только среднюю школу, — с некоторым смущением ответил Хамед.

— Но ведь сразу видно, что ты образован и очень начитан.

— Это другое дело.

Он догадался, что Алият не терпится узнать, где же он столькому научился, и предупредил ее расспросы, сказав весело:

— Почти сразу после окончания школы я угодил в тюрьму!

— За что?

— По подозрению в причастности к деятельности коммунистов! — засмеялся Хамед.

Алият не спускала с него глаз, сгорая от любопытства.

— А ведь я вовсе не был коммунистом, когда меня арестовали, — продолжал Хамед.

— Подумать только!

— А ты знаешь, какая ты замечательная? — сказал Хамед и широко улыбнулся.

Алият привыкла к комплиментам, но они, как правило, относились к ее внешности.

— Да что ты!

— Едва я тебя увидел, как сразу же решил: мы должны быть вместе.

— Спасибо, — просто сказала Алият. — Но почему все-таки тебя обвинили в причастности к деятельности коммунистов?

— Я и сам не знаю.

— Вот уж никак не думала, что подобные обвинения могут бросаться с такой легкостью.

— В нашей жизни все возможно!

Ее глаза были полны негодования.

— Когда произошла революция, мне было восемь лет. Значит, я могу считать себя сыном революционной эпохи… Мона восхищается тобой. Она мне много о тебе рассказала. И о твоем брате-герое тоже…

— Он мужественно прокладывает себе путь в полном мраке.

— Судя по рассказам Моны, жена твоего брата тоже изумительная женщина.

— Любовь облагораживает человека.

— По-моему, истинное чувство всегда обладает такой властью.

— К сожалению, не всегда.

— Откуда такой пессимизм? Мне это не нравится!