Любовь под горячую руку

Слушай, еще спросить хочу, почему никого нет то? Я уж весь этаж прошла и никого, кроме этой мегеры, не встретила.

Так тихий час. — Охотно пояснил Дима, — в это время мы, обычно, обедаем, пока больные спят. Все тут, на местах. У нас не принято по столовкам бегать. Девчонки в сестринской едят, врачи в ординаторской.

Ясно. Ну, я пошла тогда.

На третьем этаже я увидела молоденькую медсестру, и она пояснила, что поступившая утром Игошина находится в шестой палате, врачи ее уже осматривали. Чтобы справиться о ее состоянии, я могу поговорить с Андреем Валерьевичем Звягиным. Он назначен ее лечащим врачом.

Звягин оказался молодым парнем, почти мальчишкой. Он торопливо выскочил из ординаторской, на ходу вытирая салфеткой руки.

Вы кем Игошиной приходитесь, матерью? — Поинтересовался он, пряча салфетку в карман.

Никем. — Сухо ответила я. Только сегодня Панков восхищался моей красотой и молодостью, да видно льстил без зазрения совести, раз меня можно принять за маму двадцати двух летней девушки. — Я из милиции. Хотелось бы побеседовать с Викторией Павловной по поводу ночного происшествия.

Это совершенно невозможно. — Перебил меня врач. — Игошина до сих пор не вышла из шокового состояния. Не разговаривает, не реагирует на наши попытки привлечь ее внимание. Похоже, она сосредоточенно переваривает что то внутри себя. Она даже пищу самостоятельно не принимает, приходится кормить ее через капельницу.

А каковы прогнозы на будущее?

Ну, как вам сказать… — протянул Звягин.

Да уж как есть, так и скажите, — отчего то и доктор да и вся эта больница раздражали меня безмерно. Хотелось как можно быстрее покинуть это негостеприимное место.

Прошло слишком мало времени с момента прибытия пациентки, мы еще даже с диагнозом полностью не определились. Дело в том, что мозг, такая слабоисследованная область медицины. Понять симптоматику и ассоциативные реакции организма на внешние воздействия… Короче, — заторопился доктор, видя свирепое выражение на моем лице, — никто не сможет сказать Вам точно, выйдет ли больная из своего ступора, а уж тем более, когда конкретно это случится. Чисто теоретически, исходя из собственного опыта, — какой интересно опыт может быть у такого юнца, скажите на милость!? — исходя из опыта, могу предположить, что состояние это продлится от двух до пяти суток, но может, повторяю, продлиться и неопределенно большее время. Тогда нам придется перевести ее в психоневрологическую больницу. Сейчас мы в основном сконцентрировали свое внимание на обширной гематоме и сотрясении мозга, остальное несколько не в нашей компетенции… Но на завтра мы пригласили для пациентки специалиста из четырнадцатой больницы…

Ясно. Значит, узнать подробности преступления непосредственно у потерпевшей не удастся еще неопределенное количество времени. — Передразнила я доктора.

Пока нет, — не обиделся тот. — Но когда-нибудь все-таки, я надеюсь, она придет в себя и все расскажет.

Только вот времени этого у нас, к сожалению, нет, уважаемый Андрей Валерьевич. У потерпевшей похитили грудного младенца, и он как раз ждать не в состоянии… — Сама не пойму, почему я так злюсь на этого доктора, он ведь, в сущности, к моим проблемам не имеет абсолютно никакого отношения. — Значит, договорились? Как только Игошина начнет проявлять хоть каплю здравого смысла, Вы сразу же извещаете об этом нас. Вот здесь я написала все возможные телефоны для связи. Еще, по возможности, приставьте к Виктории человека, который будет внимательно наблюдать за ее состоянием, даже обрывки фраз, произнесенные в бреду, могут существенно продвинуть следствие и, в конечном итоге, спасти ребенку жизнь.

Да-да, конечно! — заверил меня Звягин. — У нас с персоналом сейчас напряженно… но мы обязательно выделим человека для наблюдения за Игошиной. — Решительно закончил он.