Любовь под горячую руку

Практически да. Немного коленки ободраны, пара синяков… Ну и напугана, конечно, сильно… Но с этим, я думаю, все в порядке будет. Ее сначала хотели в больницу на всякий случай отправить, но Дарья, как узнала, что ее дочь нашлась, вцепилась в девочку мертвой хваткой и наотрез отказалась от госпитализации. Панков, само собой, ее поддержал, и они все вместе к Уголовым поехали. Да и Марина рядом с матерью сразу как-то спокойнее стала…

Это все хорошо. — Нетерпеливо перебила Максима я. — Ну, а где она все-таки была все время, почему объявилась только сегодня? Не на улице же она жила, без воды и пищи…

Конечно, нет. Вам Миша, наверное, уже рассказал, что нам позвонили насчет появившегося неизвестно откуда ребенка как раз в тот момент, когда мы уже практически в дверях стояли, чтобы к тебе в гости идти…

Слушай, Макс, не тяни, а. — Взмолилась я. — Ты по существу рассказывай, кто прятал Марину. И зачем? Нас это в первую очередь интересует. — Оксана ничего не сказала, только молча усиленно закивала головой и снова выжидательно уставилась на Грязнова.

Да никто ее не прятал. — Пожал плечами Максим. — Все оказалось просто до глупости. Ты как всегда была права, Исаев не собирался причинять ребенку никакого вреда, он вытолкнул ее из машины, как только вырвался из кольца оцепления, практически в нескольких десятках метров от нас… Только мы в суете и спешке этого не заметили. Напуганная Марина, вскочила на ноги и, не обращая внимания на ободранные колени, побежала от этого места прочь. Потом она забилась в первый попавшийся подъезд и затаилась там.

Она что, все это время в подъезде сидела? — Удивился Василий.

Да нет. Ее заметила пенсионерка, Авдонина Елена Александровна. Она пошла на улицу выбросить мусор в контейнер, тут и заметила под лестницей девочку. У нее был сильный жар, она просто тряслась в ознобе, как вы помните. Марина накануне всех этих страшных событий слегла с ангиной. К тому же ребенок беспрерывно плакал… Елена Александровна пожалела девочку и пригласила к себе. Марина ничего не смогла рассказать ей о себе, видимо, от сильного потрясения, она только тряслась и крепко прижималась своим худеньким горячим тельцем к старушке. А женщина в свою очередь почему то решила, что девочка сбежала из детского дома, который находится в трех кварталах от ее дома. Когда она спрашивала Марину об этом, та молчала и только кивала головой, глядя на нее испуганными глазами. Елена Александровна решила немного подлечить ребенка, а уж потом возвращать в детдом, напоила лекарствами и уложила в постель…

По телевизору фотографию Марины чуть ли не каждый час показывали, — с досадой сказала я. — И по радио ее приметы передавали…

А у бабули телевизора вовсе нет… Вернее есть, но сломался лет пять назад, на новый денег нет. И с радио проблемы, слышит она плохо…

Ясно. Ну, а сегодня почему вдруг позвонить решила? Марина успокоилась и начала говорить?

Нет. Все было не совсем так. Позвонила внучка Авдониной. Она приходит к бабушке раз в неделю, убирается, помогает по хозяйству. Она сначала в детский дом обратилась, чтобы успокоить руководство насчет девочки, и очень удивилась, что они совершенно ничего об этом не знают. Само собой следующий ее звонок был в милицию.

В комнате повисло напряженное молчание. Все приуныли, думая каждый о своем. Не смотря на то, что все, наконец то, закончилось, причем довольно счастливо, ни веселья, ни радости на лицах моих гостей почему то я не увидела. Все подавленно молчали. Наверное, сказывалось то напряжение и нервозность, которые преследовали нас в последние дни… Положение попытался спасти Василий.

А что это мы о празднике то забыли? — Бодро поинтересовался он, беря в руки бутылку с вином. — За столько лет напряженной работы пора бы научиться оставлять служебные проблемы за порогом своего дома. А то и в пессимиста недолго превратиться. Давайте музыку включим и станем веселиться. От того, что все мы станем сидеть за столом с похоронными лицами, ничего хорошего не прибавится. Зато на свете появится одна несчастная, обделенная вниманием именинница.

А этого мы позволить просто не можем! — Поддержал Ксюхиного мужа Максим. — Для этого мы ее очень любим…

* * *