Любовь под луной

– Я сердита на него... сама не знаю за что! – Эмили, приподнявшись на локтях, села. – И за то, что он не признался мне сразу, и за то, что он цыган. Но больше всего я зла на себя за то, что влюбилась в него! Понимаешь, Оливия? Он ведь цыган, а этого я никогда не смогу забыть!

– Значит, не сможешь... – На лице Оливии появилось странное выражение.

– Я... я не могу любить его!

– Потому только, что он цыган! – Это был не вопрос, а скорее утверждение.

Эмили кивнула.

– Он добрый?

– Да.

– Порядочный?

– Да, он...

– Он заботливый?

– Да, да, да! – с болью в голосе крикнула Эмили. – Он именно такой, как ты говоришь...

– Значит, ты полюбила его за это... за то, что он такой, какой есть.

– Да, но... – Сообразив, что невольно выдала себя, Эмили смутилась и замолчала.

– Сейчас в тебе говорит твое сердце. – Оливия со вздохом прижала руку к груди. – А если бы в первый раз, когда ты увидела его, он был бы одет как гаджо, скажи, догадалась бы ты о том, что он на самом деле цыган?

– Не спрашивай меня, – простонала Эмили. – Ах, Оливия, ты не понимаешь!

«Еще как понимаю, – печально подумала Оливия, – даже, может быть, больше, чем ты думаешь...»

– Оливия... то, что ты предлагаешь... немыслимо!

– Неужели? – Оливия прищурилась. – Так, значит, ты догадалась, о чем я подумала?

– Лучше скажи сама... – Эмили подтянула колени к груди.

Аегкая улыбка тронула губы Оливии. Потом лицо ее снова стало серьезным.

– То, что стоит между вами, не имеет никакого отношения к Андре, – тихо проговорила она. – Ты ненавидишь того цыгана, который убил нашего отца... Но не можешь же ты ненавидеть Андре только за то, что сделал другой человек, пусть и одной с ним крови!

Склонившись к сестре, она ласково погладила ее спутанные волосы. В глазах ее стояла та же боль, что и в глазах младшей сестры.

– Прошу тебя, постарайся понять, что, говоря об этом, я вовсе не хочу причинить тебе новые страдания, – мягко прошептала она. – Единственное мое желание – сделать так, как будет лучше для тебя, милая. Я хочу видеть тебя счастливой, но ведь сейчас ты страдаешь. И если ты не хочешь понять то, что подсказывает тебе твое сердце, тогда... тогда ты все еще слепа... слепа, как прежде, Эм. – Склонившись к сестре, она порывисто обняла ее и поцеловала в щеку. – Пойду приготовлю ужин. Почему бы тебе пока не отдохнуть?

Эмили молча проводила сестру взглядом. На лице ее было смятение. «Отдохнуть?» – эхом отдалось у нее в голове. Нет, ей не видать покоя. Опустив голову на колени, она прижалась к ним щекой, уставившись в пространство невидящим взглядом. Сердце ее болело, мыслями она сейчас бьгла с Андре!

Эмили хватило мужества признаться себе в том, что в словах Оливии была большая доля правды. С тех пор как Андре исчез из ее жизни, она была глубоко несчастна. Казалось, Андре унес с собой часть ее души.

Все то утро, когда зрение вернулось к ней, Эмили терзалась сомнениями. Она вспоминала... Если бы не Андре, она бы никогда не осмелилась... Именно он вдохнул в нее мужество, он подбадривал ее, снова и снова заставлял пытаться смотреть... Но только сейчас она впервые представила, что творилось у него в душе... Ведь не мог же он не догадываться о ее гневе, когда она увидит, что он цыган!

Но даже это не остановило его!

Сердце Эмили обливалось кровью. Андре говорил, что любит ее. Да, он любил ее – в этом Эмили не сомневалась. Он пожертвовал всем... Догадываясь, что скорее всего потеряет ее, он все-таки рискнул... и сделал это ради нее.

Даже эта жертва не остановила его. Он думал только о ней... только о ней. А она, Эмили? Чем она отблагодарила любимого за его самопожертвование?

Жгучий стыд душил Эмили. Каким мелким, каким ничтожным казалось ее чувство рядом с любовью Андре!

Оливия права, с болью призналась себе Эмили. Она просто старалась спрятаться от себя... от того, что подсказывало ей сердце. Но что же делать теперь?

Выбор оставался за ней, и Эмили это понимала.

Оставалось решить.

* * *

На следующий день, придя в Рэвенвуд, Оливия увидела Андре. Ему отвели комнату в восточном крыле, и ей пришлось навести там порядок. После обеда у Оливии выдалась свободная минутка, и она решила навестить Андре. Проскользнув на цыпочках в комнату, она с удивлением увидела, что он поднялся с постели и, устроившись в кресле, смотрит вдаль. Туда, где темнел лес. На Андре были чистая рубашка и бриджи – скорее всего из гардероба Доминика. Если не считать того, что голова у него по-прежнему была туго забинтована, выглядел он на редкость хорошо. Оливия обрадовалась: можно было надеяться, что Андре пошел на поправку. Она легонько постучала.

– Привет!

Андре вскинул на Оливию глаза. Переступив порог, она заметила, как по его смуглой коже разливается краска: вне всякого сомнения, он узнал ее.

– Привет, – неловко пробормотал он.

– Ну вот, – проговорила Оливия, – вот мы и встретились.

Слегка улыбнувшись уголком губ, Андре поднялся. Он не сводил с Оливии глаз. На лице его застыла настороженность. Озабоченный взгляд Оливии остановился на белом тюрбане из бинтов на голове Андре.

– Как вы себя чувствуете?