Любовь под луной

Но ведь не может же быть, чтобы он пытался ее соблазнить... Или может? Ошеломленная Оливия терялась в догадках.

Но в тот момент, когда она решила, что ничего хуже уже быть не может, напротив них остановилась молодая пара. К растерянности и изумлению Оливии, они кинулись друг другу и объятия, не обращая никакого внимания на то, что их могут увидеть. Молодой человек запрокинул девушке голову и прильнул к ее губам в страстном поцелуе. Из груди ее вырвался слабый стон.

Оливия поспешно отвернулась. Посмотрела в одну сторону, потом в другую... Куда угодно, лишь бы не видеть юных любовников. За ее спиной тихонько посмеивался Доминик.

– Господи, как же вы невинны, Оливия.

Наконец, к немалому ее облегчению, парочка удалилась.

– А вы, сэр, вы, видимо, изрядно пресытились!

Прошло немало времени, прежде чем он ответил:

– Нет, вы ошиблись. Если бы это на самом деле было так, я бы видел мир лишь в мрачных тонах... Мне он казался бы местом, где одни из нас лишь используют других в собственных целях. – Он замялся. – Хотел бы я знать, где же мое место в этом мире?

Оливия украдкой покосилась на него. В голосе Доминика уже не было и следа прежней веселости: он звучал глухо, безрадостно. Губы еще улыбались, но в глубоких, бездонных глазах скрывалась грусть. Она хотела его спросить, но не успела. Высокий плачущий голос одинокой скрипки разорвал тишину.

– Праздник начался, – пробормотал ей на ухо Доминик.

Он не ошибся. От огромного костра, разожженного в центре табора, летели искры. Языки пламени жадно слизывали темноту. Человек десять цыган уже плясали вокруг костра. Остальные, обступив их плотным кольцом, хлопали и ладоши и подпевали.

– И что же это за праздник?

Она ждала, что он скажет «свадьба» или «помолвка», но он ответил просто:

– Праздник жизни.

В круг вступила юная красавица по имени Иветта. Темные вьющиеся волосы роскошным плащом спадали ей на спину. Гибкая, высокая, с изумительной фигурой, она то мелко-мелко трясла обнаженными плечами, то вихрем летела по кругу, и ее цветастые юбки взвивались в воздух, позволяя любоваться крепкими стройными лодыжками и упругими загорелыми бедрами, когда она кружилась под дикий цыганский напев. Иссиня-черная грива волос взлетала в воздух, придавая мистическое очарование темным огненным глазам молодой цыганки и пухлым, чувственным ярко-алым губам. Она танцевала одна.

Однако это продолжалось недолго. Грациозная и невероятно соблазнительная, она вдруг оказалась прямо напротив Доминика. Танец продолжался: она искушала его так, как только женщина может искушать мужчину. Освещенная багровыми отсветами пламени, высоко подняв вверх трепещущие руки, Иветта то величаво плыла по кругу, то с диким криком неслась в бешеной пляске, то низко склонялась к его ногам, словно показывая себя... давая ему понять, сколько наслаждения и безумной страсти сулит ему ее тело. Ничем не стесненные груди, полные и упругие, соблазнительно вздрагивали.

Доминик с ленивой усмешкой наблюдал весь этот спектакль. А Оливия кипела. Что-то очень похожее на жгучую ревность вдруг проснулось в ее сердце.

Музыка внезапно оборвалась. Иветта, выпрямившись, обратилась к Доминику по-цыгански. Все еще улыбаясь, он коротко бросил что-то в ответ. Иветта недовольно передернула плечами и исчезла в толпе. Оливия наклонилась к Доминику.

– Дайте-ка я попробую угадать... Наверное, ваша постель сегодня не останется холодной, – вызывающе прошептала она, втайне ужасаясь тому, что осмелилась сказать подобное мужчине.

– Она достаточно привлекательна, не так ли? – По губам его скользнула ленивая усмешка.

– Конечно, – без тени смущения заявила Оливия, – даже очень. Впрочем, и этот молодой человек... как его? Андре, кажется... он тоже очень красив. – Глаза ее, будто и поисках кого-то, обежали толпу цыган. К сожалению, Андре нигде не было видно.

Но ее нехитрая уловка сработала. Улыбка сразу слетела с лица Доминика. Оливия возликовала. Так ему и надо, коварно думала она. Его невыносимая уверенность в собственной неотразимости стала изрядно действовать ей на нервы. Однако она торжествовала недолго. Не успела Оливия вдоволь насладиться своей победой, как он вскочил и, потянув ее за руку, увлек за собой в толпу танцующих.

Все произошло настолько быстро, что Оливия даже не успела запротестовать... а вскоре у нее пропала малейшая охота это делать. Казалось, тело перестало ей принадлежать. Дикий странный напев, подхватив, унес Оливию за собой. Ноги сами несли ее в бешеной пляске. Сильные руки Доминика стиснули ее талию, сверкающие темно-синие глазa заглядывали в самую душу. Вдруг, не зная почему, Оливия расхохоталась. Запрокинув назад голову, она смеялась, и в отблесках костра кожа ее светилась молочной белизной. Лента, которой она перевязала волосы, распустилась, и длинные вьющиеся пряди рассыпались по плечам, подобно золотому дождю.