Любовь под соснами (СИ)

Стоп! И хватит сантиментов. Лучше один раз зажаться, пережить эту боль, переплакать, перестрадать. Даже умереть. Лучше все, что угодно, кроме мыслей, что так он целует не ее одну. Лучше все, чем эта временная нежность. А честнее сказать — ворованная. Пусть убирается к своей жене. Отныне ей не нужно чужих слюней, не нужно ворованной нежности, пусть от нее ничего не останется, пусть она даже умрет. Не умрет, конечно, только чуть-чуть съежится душа и станет черствее сердце и больше никогда не почувствуешь такого желания.

Мой!

Чужой!

К черту все!

Кристина встала.

— Уходи! Не могу больше тебя делить. Я слишком влюбилась. Я хочу всего тебя и навсегда. Разорвать твою грудь и подержать в руках твое сердце, отдать тебе свое и чтобы мы больше не могли друг без друга. Пусть этот важный орган зависит от того тепла, который каждый из нас может дать другому.

— Крис, остановись!

— Я больше не могу, — по ее щекам текли слезы. — Я уже прошу пожалеть меня. Я уже на дне. Ты так любил меня, что я уже на дне. — она усмехнулась. — Любовь должна поднимать, а не опускать. Я не хочу жить покалеченной. Я любила тебя и у тебя все хорошо. У тебя есть работа, семья, карьера. А я потеряла все, за что боролась.

Он бросился к ней, обнимая и целуя. Из последних сил, она оттолкнула его.

— Меня унижают твои временные ласки.

Его лицо скривилось. И в нем не стало привычной насмешки, даже тонкие усики стали серьезными и опущенными, а зеленые глаза чуть более прозрачными, чем обычно.

— Ты не даешь мне сказать, я приехал, потому что прочитал твою книгу.

Кристина дернулась, словно он дал ей пощечину. Черт, а ведь она совсем забыла про книгу. Она вовсе не предназначалась для Витьки. Она писала ее сначала для Сергея, потом для себя, чтобы выговориться и не сойти с ума.

— Откуда ты… — она остановилась, погребенная под новым грузом. Как она могла забыть, что публично призналась в трех убийствах?

— Ты… я… — Кристина покраснела, язык провалился куда-то глубоко, не желая выговаривать оправдания.

— Хочешь знать откуда? Твоя подруга прислала мне ссылку на твою страницу в Самиздате.

— Какая подруга? — машинально спросила Кристина.

— Ты говорила, что у тебя одна-единственная подруга.

— Корзина?

Мысли вихрем пронеслись в голове. Так вот кто был этот Садко. Не зря ей казалось, что он знает правду. Кристина усмехнулась. Надо же, какой себе Корзина ник выбрала. Наверно рассчитывала, что она догадается. И действительно это было проще простого: Садко тоже играл на гуслях, как и сама Корзина.

— Да, твоя подруга нашла меня через Фейсбук и прислала мне ссылку на твой роман.

Кристина сжалась в комочек, желая исчезнуть, провалиться, умереть, но только не присутствовать. Сейчас она чувствовала себя окончательно преданной и опозоренной. Даже больше, чем тогда с Петровичем. Слезы высохли, боль превратилась в засохшую грязь. Теперь хватит чистить перышки. Она Ворона и питается падалью. И пусть все держатся от нее подальше. Она вздернула подбородок, пытаясь сохранить гордость. Душу нельзя открывать даже компьютеру и уж тем более нельзя вывешивать в сети под псевдонимом. И не надо считать других глупее, чем они есть на самом деле. Корзина прекрасно вычислила и сдала ее самому важному человеку в ее жизни.

— Уходи! Это уже не важно.

Витька встал.

Сердце упало на пол и растекалось по квадратикам плитки. Он сейчас уйдет.

Кристина закрыла глаза, положила голову на руки. Только не кричать, не плакать, не просить. Молчать. Сохранить проклятую гордость. Пусть идет. С такими, как она не остаются. На свете полно хороших баб, не запачканных в грязи.

Кристина настолько погрузилась в свою боль, что не услышала шагов и не сразу поверила теплоте рук на плечах, шепоту горячих губ и прижавшемуся к ней лицу.

— Я принимаю тебя такой, какая ты есть. И если ты убивала тогда, я верю, что у тебя не было другого выхода. И если даже он был, то я тоже его не вижу, потому что вижу мир твоими глазами. И я пришел к тебе.

— Что?

Она отстранилась, но он прижал ее голову к себе и зашептал в самое ухо.

— Я пришел к тебе жить. Ты возьмешь меня?

Кристина отстранилась, но, увидев боль в его глазах, снова прижалась к нему.

— А что с ней? Она тебя отпустит? А как же дочки? Аленка?

Витька вздохнул. Отодвинулся.

— Она нашла другого. — он усмехнулся. — Съездила в Турцию отдохнуть и вот… А я не хочу, чтобы какой-то турок воспитывал наших детей. Мы договорились, что Аленка будет жить со мной, а Катюша пока с родителями. Ты вроде ладила с Аленкой? Я не могу ее оставить.

Кристина вспомнила красивую, похожую на Витьку, девчушку с толстой косой. Она такая вся, словно ее. Его дочка.

— Конечно. Здесь так много места. Аленка может жить на втором этаже в комнате… — внезапно Кристина хлопнула себя по лбу. — Черт. Какая я дура. Ведь Двенадцать сосен проданы. Ну, почти проданы. У меня нет дома, Вить. Я потеряла его. Мне некуда вас взять.

Витька прижал ее к себе.

— Я не позволю никому купить Двенадцать сосен. Мы выкрутимся.

— Но как?

— Потом, Крис. Я не хочу сейчас о деньгах. Давай просто пойдем в спальню. Я так тебя хочу.

Глава 46