Любовь, похожая на смерть

Там, на этом деревянном настиле, теплыми летними вечерами встретишь половину Брайтона. Если бы не уличный шум, если бы не линия метро над головой, – и здесь, возле продуктового магазина, можно было бы услышать шум океанской волны. Наверняка в открытом павильоне, где играют в шахматы местные гроссмейстеры, сейчас нет свободных мест. У рюмочной «Москва» собрались все забулдыги, в прохладном зале «Националя» разминается оркестр, готовясь к вечернему наплыву состоятельных господ.

Стас нырнул в переулок, прошел несколько минут и оказался в темном дворе, где прошли его детство и юность. Поднялся на невысокое крыльцо, открыл дверь подъезда своим ключом, поднялся на четвертый этаж. Отец пропустил Стаса в квартиру.

– Давно ты не появлялся, – сказал он. – Много дел?

– Хватает, – кивнул Стас. – Как сам?

– Бывало и лучше, – ответил Михаил Семенович.

– Сердце не болит?

– Не болит. Но бьется через раз. Ну, жаловаться грех. Я еще дышу и перебираю копытами. Словно старый мерин по дороге на скотобойню.

– Давай без черного юмора…

– Какой уж тут юмор? В моем возрасте жизнь катится, словно машина с горы. Только вниз и вниз. И тормозов у этой машины нет. И спрыгнуть нельзя. Остается только закрыть глаза и ждать. Неизвестно чего. Впрочем, все известно…

В Москве отец без малого двадцать лет отработал в редакции крупного литературного журнала, переводил на русский язык классиков англо-американской литературы и современных авторов. Когда журнал закрыли, нашел через бюро переводов какую-то поденщину с копеечной оплатой. Но вскоре не стало и этой работы. Еще в Москве у него вошло в привычку использовать в разговоре образные литературные выражения. Он часто жаловался на трудные времена, которые почему-то никак не кончаются. При этом лицо сохраняло скорбное выражение, губы подрагивали, чуткие ноздри трепетали, будто отец готовился разрыдаться.

Скинув пиджак в прихожей, Стас прошел на кухню, захватив с собой пакет с угощением. Присев к столу, поставил на стол бутылку пива. Отец долго разглядывал покупки, перед тем как отправить их в холодильник. Он устроился на другом стуле, молча глядел на сына печальными, чуть навыкате глазами и покачивал головой. Через пять минут Стас утолил жажду, выкурил сигарету. И, вытащив бумажник, отсчитал и положил на стол две сотни долларов двадцатками. Подумал и добавил еще сотню.

– Это тебе на книги, – сказал он.

– Спасибо, я как раз присмотрел на днях кое-что. Французское дополненное издание комментариев Набокова к «Евгению Онегину».

– Да, это находка, – мрачно кивнул Стас, не читавший ни Пушкина, ни Набокова. – Книга настолько скучная, что засыпать будешь без снотворного.

Отец давно уже превратил квартиру в филиал публичной библиотеки, но продолжал каждый лишний доллар тратить на книги. Так было и в Москве, и здесь так. Собирательство книг – это из тех болезней, которые не лечатся. Перед отъездом в Америку отец раздал книги друзьям. Здесь новых друзей заводить уже поздно. Но знакомые книголюбы есть, и отец не отказывает, если просят что-то почитать.

– Когда-нибудь страсть к чтению тебя погубит, – вынес свой приговор Стас. – Как погубила многих хороших людей. Смотрел бы лучше, даже не знаю… Телевизор. Кстати, книги в «Черном море» не покупай. Бери лучше у дяди Миши на углу. Он прошлый раз говорил, что достанет любую книжку. Хотя кому я это рассказываю…

– Не заговаривай мне зубы. Зачем ты приехал?

Отец не переставая качал головой, будто хотел показать, что теперешнюю жизнь сына не одобряет. Да, у Стаса водятся деньги, у него доброе сердце и, кажется, даже есть совесть. Только этого мало. Сыну за тридцать, а он не нажил большого ума, у него нет деловой сметки, расчетливости, без которой в этом городе трудно прожить. Наконец, нет настоящей профессии, которая прокормит, если наступят трудные времена. Сын так и не стал хорошим переводчиком, не хватило усидчивости. А плохих переводчиков здесь с избытком.

– Зашел сказать пару слов, – Стас улыбнулся. – И еще позаимствовать какую-нибудь книжку. Скажем, «Практикум гипнотизера».

– Ты еще занимаешься этими фокусами?

– Балуюсь, чтобы скрасить серую жизнь. Послезавтра улетаю в Москву. Всего на две недели. Не дольше. Это связано с бизнесом босса. Надо встретиться с его партнерами. Подписать какие-то бумажки, передать кое-что на словах… У меня останется много свободного времени. Не командировка, а курорт. Если есть поручения, готов выполнить. А книжка нужна, чтобы я в самолете со скуки не напился.

Отец подумал, что Стас не научился врать. Сын никогда не работал с бумагами, не вел переговоры с деловыми партнерами. И, разумеется, ничего не подписывал. Скорее всего, дочка босса выкинула какой-нибудь новый фокус, от этой женщины одни неприятности. На сердце вдруг стало тяжело и неспокойно.

– Значит…

– Да, я зашел сказать «бай». Ну, чего ты такой растерянный?

– Ты мог сказать «бай» по телефону.

– А как же книга?