Любовь — прекрасная незнакомка

Однако позже Питер, сам того не ведая, все же одержал небольшую победу над своим противником: лежа в постели, Алекс ограничился тем, что нежно обнимал Энн. Эта ночь не была создана для страсти.

Глава 6

Энн сидела свернувшись в кресле и смотрела на призрачный зимний рассвет, просачивающийся в ее сад. Она поняла, что не сможет уснуть, — воспоминания о вчерашних ужасных сценах, подобно ядовитому туману, окутывали ее сознание, что-то по-прежнему сжимало ей горло. Она запомнила это ощущение с той поры, когда горевала по Бену. Как и тогда, ей казалось, что горе никогда не оставит ее, что оно поселилось где-то глубоко внутри и царапает ей горло своими злобными когтями. Как и тогда, обида, на этот раз причиненная сыном, ощущалась ею как физическая боль.

В разгорающемся свете зари был виден лежащий на постели у стены Алекс. Он казался сейчас гораздо моложе — сон разгладил жесткие линии у его рта. Если бы он не скрывал так упорно, чем занимается, подумала Энн, то наладить отношения с Питером оказалось бы проще. Почему он не может просто сказать, где служит, как ему удается зарабатывать такие огромные деньги? К чему эта таинственность?

Бен… Мысль о нем была так отчетлива, будто он находился совсем рядом. Энн вздрогнула. Он тоже отнесся бы к Алексу неодобрительно. Все в нем вызвало бы подозрения Бена: он был богатым, утонченным, резким, загадочным и вдобавок иностранцем. Возможно, Питер просто высказал то, что неминуемо пришло бы в голову Бену, познакомься он с Алексом.

Но какой смысл думать теперь о мнении покойного мужа? Вчера она сказала, что ничто не помешает ее счастью, и все же эти мысли проникали в ее сознание, порождая неуверенность и сомнения. Когда они с Алексом были вдвоем в Гэмпшире, ни о чем подобном она не думала, но в этом доме жило слишком много призраков прошлого.

Энн потянулась и подошла к постели, чтобы взглянуть на любимого. Удивительно, что такой сильный человек мог быть таким нежным, так тонко чувствовать! Она положила руку на его обнаженное плечо — раньше она и не подозревала, что у мужчин может быть такая гладкая кожа. Как приятно было прикасаться к его могучим бицепсам, напряженным даже во сне!

Алекс зашевелился, медленно открыл глаза, и на его лице появилась мечтательная улыбка.

— Доброе утро! — Он притянул ее к себе. — Счастливого Рождества! — сказал он, целуя ее.

Не получив поцелуя в ответ, он удивленно посмотрел на нее и сел на постели.

— Скажи, дорогая, о чем ты думала, стоя вот так и глядя на меня?

— Я хочу уехать отсюда, Алекс! Сегодня же утром!

— Ничего не может быть проще, радость моя! Мы уедем!

— Я имею в виду навсегда! — уточнила она.

— Как хочешь, дорогая. Если твое решение твердо, начнем сразу складывать вещи. Но сперва… — Он нежно поцеловал ее, но даже в его объятиях напряжение Энн не спадало. — Чувствую, что ты права и мы должны немедленно уехать, — сказал он.

— Мне очень жаль. Дело в том… Ах, я не знаю… — Она пожала плечами.

— Понимаю. Ты не можешь оставаться в доме, где столько тяжелых воспоминаний.

Алексу, казалось, никогда ничего не нужно было объяснять, он сразу понимал, в каком она состоянии.

Прошло чуть больше часа, и они уже были в пути. Сидя в теплой комфортабельной машине, Энн чувствовала, что понемногу успокаивается.

— Мне очень жаль, Алекс, я проявила слабость. Я знаю, что через некоторое время мне придется вернуться в этот дом, все разобрать, уложить вещи, но утром я почувствовала, что мне необходимо уехать. Теперь я понимаю, что вчерашний вечер был ошибкой, как и моя уверенность, будто я избавилась от всех призраков прошлого. — Она улыбнулась, словно извиняясь. Он взял ее руку в свою, продолжая править одной рукой. — Прости, что испортила для тебя английское Рождество.

— Ты ничего не испортила! Для меня Рождество там, где ты, и оно только начинается. Посмотри, — указал он на большие снежные хлопья, падающие за окном, — теперь и снег пошел — все просто идеально.

— Мы едем в «Кортниз»? — спросила Энн, просияв при воспоминании о счастье, которое они испытали в Гэмпшире.

— Нет, там сейчас полно народу. Мы поедем на мою городскую квартиру. Ты сейчас нуждаешься в мире и покое, а я и так уже делил тебя со многими людьми в это Рождество.

* * *

Вскоре машина мчалась по присыпанным снегом улицам Лондона. В городе царила та особая тишина, которая наступает только на Рождество. Как змея, скрывающаяся в своем убежище, большая машина проскользнула в подземный гараж. Бесшумный лифт доставил их на самый верх высокого дома. Энн не ожидала, что квартира, куда ввел ее Алекс, окажется такой просторной. Алекс открыл двойную дверь, и Энн увидела, что находится на балконе и смотрит вниз на огромную двухэтажную комнату. Одна из стен, целиком стеклянная, вела на широкую террасу. Далеко внизу, насколько мог видеть глаз, простирался Лондон. Стены и мебель в комнате были белыми, а пол черным, с отдельными серыми пятнами ковра и диванных подушек. Даже картины были выдержаны в этих тонах. Темные силуэты бронзовых скульптур выделялись на фоне стен.

— О Господи! — вырвалось у Энн.