Любовь принцессы

Любовь совсем не то, что ты воображаешь, — могли бы они сказать ей. Любят не за совершенства, не за непогрешимость. Любят не только за красоту, но и за недостатки. Любят за морщины и тени под глазами, говорящие о страданиях. Любят не за умение владеть собой, а за слабости и за хрупкость плоти, не отвращающую, как нечто неуместное и неподобающее, но притягательную, как неотъемлемая часть того, кого любят.

Но ей никогда этого не говорили; она была один на один с жизнью. Все с замиранием ожидали ее выхода на сцену. Родные и друзья, которые могли окружить ее защитным кольцом своей заботы, тоже безучастно наблюдали, зная, что от уготованной ей роли, роли в стране и в мире, она отказаться была не вправе.

Охваченная всеобщей эйфорией, ощущением величия творящихся сегодня событий, она ни на одно мгновение не могла себе представить, что, оставшись наедине со своим мужем, она не обретет покоя в его объятиях, не найдет в его любви долгожданной безопасной гавани. Наступила минута, к которой она готовила себя, о которой грезила по ночам еще в школьные годы в Вест-Хете.

Потрясение, ожидавшее ее во время медового месяца, было слишком сильным. У нее никогда не возникало и тени опасения, что она не сможет удовлетворить своего супруга физически.

Он был ее первым любовником, и она все еще была в плену романтических образов. Брак представлялся слиянием двух душ и тел. Она верила, что с каждым днем любовь их будет все расти и вместе с ней будет укрепляться их союз, раздвигая границы их чувственных открытий.

Если бы тогда она знала правду, то поняла бы, что ничего такого не будет, что это невозможно, что в одной постели бок о бок со своим мужем она будет лежать в отчаянии и одиночестве, словно рядом никого нет.

Ибо свою страсть он удовлетворял с другой женщиной, и ему тоже пришлось признать горькую правду, понять, что его супружеская жизнь не будет полноценной, как бы он ни старался.

Разочарование медового месяца, который они провели в круизе по идиллической, зеркальной глади Средиземного моря, раскаленным гвоздем засело в мозгу. Она просто не могла представить, не могла ощутить силу физической неприязни, и, убеждая себя, что, когда они узнают друг друга лучше, все сгладится, она подготавливала собственную гибель.

Она была безумно влюблена в своего супруга и очарована им. Ее безмерно восхищала его преданность стране, продуманность и отточенность его манер, физическая мощь. При ее невинности не было ничего такого, на что бы она не решилась, чтобы ему понравиться.

В эти первые, неумелые годы супружества она испробовала все. Забота о внешнем виде подогревалась твердой убежденностью, что так она вернее сможет завоевать его любовь. Это лишь вопрос времени. А то, что все журналы в мире мечтали заполучить ее фотографию на обложку, что ее красота и стиль восхищали всех, — не значило ничего. Даже ухудшало ее положение. Ведь если простые обыватели, которые никогда не встречались с ней, обожали ее, то человек, которого она любила, который должен был быть рядом с ней физически и душевно, казалось, брезговал дотронуться до нее — это разрывало ей сердце.

Не в силах осознать всю глубину своего несчастья, она продолжала бороться, не ведая, что стремление к физическому совершенству губит ее тело и разум. Потеряв ощущение реальности, она перестала понимать и себя, понимать, кто она есть на самом деле. Не сама она, а ее образ в глазах других приобретал для нее значение, важно было только то, что она ведет себя и выглядит именно так, как этого, по ее мнению, ждут от нее другие.

К несчастью, чем великолепнее она выглядела, тем менее уверенно себя чувствовала. Ибо чем громче мир приветствовал ее, чем больше людей протягивали руки, чтобы прикоснуться к ней, тем более ее супруг отдалялся от нее.

Он привык быть в центре внимания, и его пугало и раздражало, что юная прекрасная супруга, женщина, ценность которой он не сумел разглядеть, невольно затмевает его.

Ему самому, с детства испытывавшему неуверенность в себе, нуждавшемуся в постоянных похвалах и одобрении, трудно было заставить себя гордиться и восхищаться своей женой. Если бы он был способен заглушить ревность, то понял бы, что она вовсе не желает повергнуть весь мир к своим ногам; все, чего она хотела, — был он. За всеми ее стараниями произвести впечатление на публику и вечным паническим страхом не понравиться стояло только одно желание: чтобы он ее похвалил, чтобы он ее любил.

Ей не нужно было обожания, ей не нужно было восхищения. Ей достаточно было бы, чтобы он увидел ее такой, какая она есть: робкая юная девушка, истосковавшаяся по его объятиям, его ласкам и заботам, чтобы он сказал ей, как она хороша, как он ее любит.

Она попыталась заглушить свою боль работой. Если она не может заслужить его близости, то своими успехами на общественном поприще может заслужить хотя бы его одобрение. Она знала, какое значение он придает работе.