Любовь принцессы

Быть может, хотя она даже не отдавала себе в этом отчета, ее восхищала в нем больше всего его нормальность, его свободное от призрачных наваждений жизнелюбие, его душевное здоровье. Ему не приходилось, как Диане, постоянно стыдливо думать о том, сколько, чего и когда съесть. Он вспоминал о пище, только когда естественное чувство голода заставляло его взглянуть на часы, чтобы узнать, долго ли ждать, скажем, ленча.

Диана получала какое-то странное удовольствие, отрезая ему большой кусок яблочного пирога, а себе уделяя крошечный ломтик, и испытывала облегчение, когда он щедро поливал свою порцию кремом, потому что это означало, что на ее долю останется немного. Как будто если кто-то уничтожал обильные порции, то тем самым избавлял ее от этой обязанности. Он словно принимал на себя запретные калории, а она оставалась невинной и свободной.

Разумеется, Джеймс ничего не подозревал о том, зловещем смысле, которые приобрела для нее всякая еда. Он мог заметить, что она мало ест, однако этим она не отличалась от большинства женщин. Ведь, в конце концов, за такую великолепную фигуру приходится расплачиваться. И к тому же ему не нравилось, когда женщины распускаются, не следят за собой. Это глупость и безрассудство.

Он и не догадывался, какого напряжения воли требует от нее сохранение невозмутимого вида. Он был очарован ее лицом и красотой. Она была восхитительна, неотразима. Сегодня никакие горести не омрачали ее чела. Диана была обворожительна и по-женски притягательна.

А Диана упивалась эффектом, который она произвела на Джеймса, и посылала ему многозначительные, манящие взгляды из-под ресниц и, словно задумываясь над его словами, откидывала голову, мягко, чувственно поглаживая обнаженную изящную шею. Джеймс глядел, завороженный ее царственным величием и доступностью.

Под действием паров кларета ему показалось, что все вокруг залито призрачным светом. И если он не всегда мог понять смысл ее слов, то ясно чувствовал мощное притяжение, с неземной силой сближающее их. Уверенный в своей привлекательности в ее глазах, он смотрел на нее прямо и неотрывно, улыбаясь той открытой, беззаботной улыбкой, которая, как он знал, ей очень нравилась.

Но рассудок не дремал и бил тревогу. Он знал, что она желает близости с ним, что она поощряет его, но как он может приблизиться к ней? Как ему преодолеть последний шаг? Переход от нежной дружбы к любовным отношениям труден в любых обстоятельствах, а тут перед ним была Диана! Замужняя женщина! Диана — принцесса Уэльская!

Он спустился на землю. «Не будь смешным, — звучал в нем голос разума, — ишь, размечтался, глупец! Кто ты и кто Диана! Остынь! Забудь! Об этом не может быть и речи. Вы друзья — вот и все: хорошие, нежные, верные друзья! Вот суть и единственно допустимая форма ваших отношений». Отчетливо осознав это, он почувствовал некоторое облегчение. Быть может, и некоторое разочарование, но в первую очередь бесспорно — облегчение.

Диана повела его назад в гостиную выпить чашку кофе. Джеймс расположился в углу дивана, поближе к камину, и наблюдал, как Диана, сидевшая напротив, разливает кофе. Когда она протянула ему чашку, их пальцы на какой-то миг переплелись, и сладостный трепет, как удар током, пронзил его. А Диана, взволнованная произведенным эффектом, испытывала волнение и гордость.

Ее тоже очаровывала и пленяла его спокойная, уверенная мужественность. Она знала лишь, что жаждет оказаться в его объятиях, где может ощутить себя в безопасности под его защитой. Она понимала, что он не станет открыто заявлять свои права на нее, но при этом с той самой минуты, когда он оказывается рядом с ней, беря на себя всю ответственность, он становится хозяином положения.

Она почувствовала, что сил сопротивляться искушению больше нет. Вожделение было слишком сильным, она стала уступать. С уверенностью опытного танцора, исполняющего хорошо отрепетированное па, она встала и подошла к нему.

Когда она села боком к нему на колени, обхватив его шею руками, Джеймс, охваченный неистовым желанием, был одновременно и удивлен. Ему казалось невероятным, что она так прямо и откровенно, без излишних церемоний, первой сделала шаг навстречу. Но ощутив ее тело, жаждущее его крепких объятий, он почувствовал, что его любовь и жизненная сила передаются ей.

Он нежно, целомудренно целовал ее. В нем клокотало желание, но ему казалось, что она ждет от него лишь такой отеческой, чистой ласки и заботы.

Он не догадывался, как она истосковалась по любви, как жаждет почувствовать себя настоящей, страстной и уверенной в себе и своих чарах женщиной. Он не знал, что она все еще страдает от равнодушия своего мужа, что она ощущает себя опустошенной, непривлекательной и утратившей женственность, что целыми ночами она не смыкает глаз, скрупулезно перечисляя в уме свои физические недостатки и укрепляясь в мысли, что она недостаточно хороша.

Позднее она признавалась Джеймсу, что чувствует себя не такой, как остальные женщины, словно все они принадлежат к некому тайному клубу, стать Членом которого ей не позволяет недостаток умения или опыта.