Любовь против правил

Они обошли пешком все поместье. Теперь, когда дом был полностью отремонтирован, предстояло заняться территорией. Западную стену сада необходимо было восстановить — огромная брешь в ней пропускала слишком много холодного воздуха, и некоторые из фруктовых деревьев не пережили зиму. Искусственное озеро на въезде в поместье наносило немалый урон земле. Греческий павильончик рядом с ним, бывший, должно быть, некогда чьей-то гордостью, стал больше походить на место, где справляют нужду.

В общем, непочатый край работы.

Посвятив целое утро составлению заметок и планированию, они перекусили сандвичами на краю лавандового поля, слушая жужжание пчел и обсуждая сооружение нового моста через речку, где водилась форель, вместо старого, который совсем прогнил.

Милли бы не возражала, если бы этот день длился вечно. Но в конце концов они направились назад к дому. Обычно, когда они переступали порог, Фиц удалялся в свои апартаменты, ожидая от нее того же.

Но сейчас, прежде чем они вернулись в дом, он повел ее в сторону сада. Милли почти все внимание уделяла лаванде, но не пренебрегала и другими растениями. Розы выглядели не лучшим образом, но жимолость и гортензии пребывали в отличном состоянии. И теперь в ее любимом углу, сразу за клумбой с ромашками и огороженной кустами ракиты дорожкой, которую восстановили весной, находилось то, чего там раньше не было. Садовая скамейка.

— Я знаю, что вам всегда нравилась скамья позади нашего городского особняка. Считайте эту заблаговременным подарком ко дню рождения.

— Она… — Голос Милли прервался. — Она очень красива.

Это была почти точная копия скамьи, расположенной в саду позади их лондонского дома, широкая, крепкая, обогретая солнцем.

— Оставлю вас осмотреться. Надеюсь, вы получите удовольствие, — сказал Фиц и, махнув ей рукой, ушел.

Она уселась на скамейку, в самом деле испытывая огромное удовольствие. Сад и скамья — и никогда не увядающая надежда.

Глава 12

1896 год

Кристиан де Монфор, герцог Лексингтон, любовался своей женой, едва видимой в полутьме. Комнату наполняли синие тени сумерек.

Она накинула комбинацию, затем снова вернулась к постели и обвила рукой его плечи.

— Ты не собираешься вставать?

— Моя дорогая Венеция, ну куда же спешить?

— Хорошо. Вижу, уговоры тут бесполезны. Я хочу сказать, что пока вы не уйдете, сэр, я не смогу позвать служанку.

— Зачем же ее звать? Разве нам нечем заняться вдвоем? — Он погладил ее обнаженную руку. — Вы ведь не против? Я не тронусь с места, герцогиня, пока вы снова не окажете мне любезность.

Она рассмеялась и вывернулась из его объятий.

— Позже. После бала — может быть.

Странное чувство, будто он уже находился в подобной ситуации, нахлынуло на него. Этакое дежавю.

— Боже мой, мне нынче приснился чудный сон. Который я уже однажды видел.

Она вздернула бровь.

— Как ты оккупировал мою постель?

— Вся эта сцена. Ты одеваешься. Я пожираю тебя глазами. Приглашение заняться любовью от меня, и в точности тот же ответ от тебя: «Позже. После бала — может быть».

— И когда это тебе приснилось впервые?

— В ночь перед лекцией в Гарварде, спутавшей все мои планы.

Лекция состоялась несколькими месяцами раньше. Без его ведома Венеция присутствовала в аудитории. И слова, произнесенные им с кафедры, привели к тому, что их жизни неожиданным для него образом пересеклись.

— И толкнувшей тебя на путь, ведущий прямо в мои острые когти.

— В которых вовсе не так уж плохо находиться — сладко, уютно…

Она запустила в него кружкой. Он поспешно увернулся.

— К чему мы пришли? Мужчина больше не может сказать своей жене комплимент?

Она подмигнула.

— Нет, если уже не находится в упомянутых когтях. А теперь убирайся. Мне нужно принять ванну и одеться.

Он нехотя поднялся из постели и натянул брюки.

— Ты мне за все заплатишь после бала, дорогая.

— Может быть, — игриво ответила она.

Он пробежался ладонью по ее распущенным волосам, достающим до поясницы, как проделывал это и во сне.

— А ехать туда обязательно?

— Да, дорогой, нас ждут, — сказала она, целуя его в щеку.

Организация бала — сложное искусство, редко удающееся средней лондонской хозяйке. Она приглашает слишком много гостей, размещая их в пространстве, едва превосходящем по размеру гостиную. Она занавешивает все окна и альковы, так что три сотни изнывающих от жары гостей задыхаются в лишенной воздуха тюрьме. А кроме того, бессовестно экономит на музыкантах и прохладительных напитках.

Супруга Фица не допускала подобных ошибок. Ее список гостей никогда не превышал ста семидесяти пяти. Ее бальный зал постоянно проветривался с начала и до конца. И она никогда не жалела денег на то, чтобы обеспечить своим гостям все мыслимые удобства и удовольствия.

В этот вечер бальный зал Фицхью был украшен огромными букетами роз и лилий. Между ними располагались ледяные скульптуры в виде коринфских колонн, переливающихся всеми цветами радуги в ярком свете электрических люстр. Электрический свет давал меньше тепла, чем пламя свечей, а ледяные скульптуры распространяли прохладу, когда бальный зал наполнялся энергично танцующими гостями.