Любовь равняет всех

-Неужели вы не могли нам сказать? – обижалась мама Ирины. – Ведь это ваша первая свадьба. Ах! Я так мечтала справить две свадьбы для своих дочерей.

-Мама, - успокаивала ее Ирина, - нам так хотелось, чтобы все было скромно. После этого похищения, честно говоря, не хочется много народа, шума.

-Ты еще не забыла? – мама нежно погладила Ирину по голове.

-Забыла, наверное, но простите нас. Мы так хотели именно такую свадьбу. В воскресенье можем собраться все у нас или у Андрея.

-Давайте у нас, а не у Андрея.

-Давайте.

Но мама Андрея настаивала, чтобы в воскресенье собрались у них.

-У нас места побольше, - убеждала она всех.

Так и сделали. Провели небольшой праздничный вечер в квартире Турбиных. А жить Ирина и Андрей поехали к бабушке Ирины в Подмосковье.

Андрей и Ирина поступили в университет и учились вместе, поэтому в будние дни часто оставались в комнате Ирины у Никифоровых. Родителей Андрея это обижало, но, помня разговоры о деньгах, Андрей не соглашался оставаться в доме своих родителей.

-Подумаешь, гордец! – ворчал Владислав Владимирович.

-Ты попрекал его и вот результат, - возражала Людмила Петровна. – Я бы на его месте поступила точно также.

-Естественно, если он у матери находит поддержку, он так и будет поступать.

Владислав Владимирович очень хотел бы забрать свои слова, сказанные много раньше, но слово, как говорится, не воробей. Извиниться перед сыном или признать свою неправоту ему не давала гордость.

Она же, эта самая гордость, заставляла старшего Турбина самому себе иногда говорить:

«Слишком они независимыми хотят быть. Деньги это не главное, а вот что бы я делал, если бы у меня не было скоплено денег на старость? А так я спокоен за завтрашний день».

Примерно так рассуждал Владислав Владимирович, возвращаясь однажды вечером домой. Воспоминание о той ночи, когда он плакал, уткнувшись в подушку, уже немного изгладилось из его памяти. Да и сам Турбин старался вообще не вспоминать своих слез.

Дело еще заключалось в том, что читая молитву, про которую жена сказала, что она очень важна, Владислав Владимирович ясно почувствовал облегчение. Словно невидимая сила вытянула его из болота отчаянья и вселила в сердце надежду на лучшее. Он был просто поражен этим целительным действием молитвы, но не сказал об этом никому, даже жене. Признай он во всеуслышание о чудодейственном влиянии молитвы, пришлось бы пересмотреть все взгляды на жизнь, все принципы, а это пугало Турбина.

Возле подъезда стояла крышка гроба.

Владислав Владимирович очень не любил и даже боялся похорон. Он невольно остановился возле двери подъезда и поздоровался с соседками, сидевшими здесь на лавочке.

Погода была замечательная. Небольшой морозец, вокруг белый чистый снег переливался и искрился в свете фонарей. И вот кто-то, для кого предназначалась эта крышка, этого уже ничего не увидит.

Турбину стало тяжело на душе и страшно. Чтоб избавиться от неприятного, сосущего под ложечкой страха, Владислав Владимирович спросил:

-Кого хоронят то?

-Да с нашего же этажа, – ответила женщина, живущая на одном этаже с Турбиными.

Владислав Владимирович плохо знал своих соседей и все равно опять спросил:

-А кого?

-Мишку Савельева. Ну, сына Нины и Андрея. Молодой еще, тридцати не было.

-А что случилось?

Другая соседка ответила, не глядя на Турбина:

-А кто его знает? Он у них один. Они для него копили, копили, и вот надо же! И гроб вишь какой хороший, дорогой.

-Да какая разница в чем в земле гнить? – перебила старушка, которую внуки называли бабой Нюрой. – Копить, копили, да на тот свет денег ведь не возьмешь.

Она недружелюбно покосилась в сторону Турбина:

-Богатство то, милый, оно только здесь, а там мы все равны.

Владислав Владимирович вошел в подъезд, поднялся на свой этаж и быстро прошмыгнул в квартиру.

Эти похороны еще сильней заставили его задуматься о бренности всего живого. Как хрупка и быстротечна человеческая жизнь! Как бессмысленны стремления к богатству, роскоши, удобствам, когда задумываешься о неизбежности конца! Что было важнее для Женьки: жить в богатстве с такой отвратительной женой или испытать счастье взаимопонимания, любви и настоящей привязанности? Владиславу Владимировичу настолько очевидным показался ответ на этот вопрос, что он просто поразился тому, как заблуждался раньше. Ведь вот он сам в молодости ни за что бы не женился, если бы не любил…

Чувство вины перед сыном опять захлестнуло душу Турбина, и он опять стал читать молитву. Он успел прочитать ее раза три или четыре, как вдруг услышал шаги и невольно вздрогнул.

-Ты что? – удивленно спросила его жена. – Сидишь здесь в пальто.

-Да так.

Владислав Владимирович встал со стула, который стоял в прихожей, и начал медленно раздеваться.

В эту ночь он о многом еще передумал, ворочаясь с боку на бок и не давая уснуть жене.

***

На следующий день, в субботу, Владислав Владимирович стал собираться к Ирине и Андрею.

-Я съезжу к Андрюшке, - сказал он Людмиле Петровне.

И она, поняв, что у отца к сыну есть разговор, не стала проситься с ним, а только сказала:

-Конечно, поезжай. Ты же у них еще ни разу не был.

-А они где?