Любовь.ru. Любовь и ирония судьбы

 Вот, собственно, и все. Да, зашел тот самый бывший друг, который после развала фирмы купил себе трехкомнатную квартиру. Кстати, я спросил его: на какие деньги? Замялся, начал что-то плести про жену, про ее работу, ее родню. Я под конец в лоб спросил: а виновен ли Миша Борисов и ему подобные? Дал понять, что обо всем догадываюсь, и еще пошутил, что знаю теперь, к кому присылать кредиторов. Мол, вот они, ваши денежки: вложены в квартиры сотрудников. С них и собирайте долги. Надо сказать, что бывший мой друг испугался страшно. Значит, точно не чист на руку.

 Вот теперь точно все. Потом пришли вы.

 Так что вы, уважаемая Любовь Александровна Петрова, думаете обо всем об этом? Знаете, у меня на милицию мало надежды. Я надеюсь только на себя, но мое мнение субъективно. Я хотел бы, чтобы кто-то проанализировал ситуацию со стороны, так сказать, извне. Сдается мне, что вы человек умный и наблюдательный. Помогите мне разобраться с этим делом. Клянусь, что я умею быть благодарным. Да, сейчас дела мои плохи, но придет момент, и я вам тоже смогу чем-нибудь помочь.

 Жду ответа с нетерпением.

 Остаюсь с неизменным к вам уважением

 Варягин Олег Валерьевич.

Люба задумалась: что ответить на это? Проще всего показать сообщение Стасу. Но Варягин милиции не верит. Если его спугнуть сейчас, замкнется в себе окончательно, тогда из него слова не вытянешь. Так и будут гонять друг друга по кругу: Варягину предъявить обвинение нельзя, поскольку улик не хватает, а помочь следствию он не хочет. Может, не хочет потому, что надеется, что следующая попытка будет удачной? Так почему все-таки его хотят убить?

И Люба решила никому ничего пока не говорить. Все равно следствие сейчас разрабатывает версию Борисова. С него-то и надо начинать, это уж точно. Человек мог затаить злобу, и теперь, когда враг беззащитен, рассчитаться с ним.

…Но когда Стас пришел вечером с работы, разговор пошел совсем не о Варягине.

— Дождались! — хмуро сказал он.

— Случилось что-то?

— Случилось. Еще одна жертва охотников за содержанками.

— Да ты что?! Заявление об изнасиловании подала?

— Если бы! Девушка сама не знает, чего хочет. С одной стороны, ей не к кому обратиться за помощью, одна в чужом городе, родных — никого, а с другой, она не хочет, чтобы ее муж узнал подробности. То есть, не хочет, чтобы он вообще что-то узнал. Я пленку принес. Если хочешь послушать…

— Ты же против моего участия в расследованиях?

— Я хотел услышать мнение профессионала. То есть психолога. Мне же надо ее на заявление раскрутить, а она слезы льет и никакой бумаги писать не хочет. Впрочем, послушай сама.

Они со Стасом сидели на кухне, Люба смотрела на остывающий в чашке кофе, и слушала рассказ девушки:

— …Вера Владимировна Бабкина. По мужу. То есть, это фамилия моего мужа — Бабкин. Владислав Федорович Бабкин, коренной москвич. А я родилась в Ельске, в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Несколько дней назад вышла замуж… Только умоляю! Ничего ему не говорите!

— Где ваш муж сейчас?

— На работе. Он целыми днями на работе.

— А вы чем занимаетесь?

— Пока ничем (громкий всхлип). Домашним хозяйством. Я закончила институт в этом году. Получила диплом.

— По специальности?

— Работник культуры.

— Почему на работу не хотите?

— О! (снова громкий всхлип) О! Так тяжело найти хорошую работу без постоянной регистрации, без связей, с таким образованием. Ну, сколько сейчас получают работники культуры? Смешно сказать! А надо, чтобы хватало на оплату съемной квартиры, на еду и на одежду Ведь надо же модно одеваться… Это если он меня бросит… А если узнает, то непременно бросит…

— Успокойтесь, пожалуйста.