Любовь с ароматом чая

– Я вижу, что вас оскорбило мое предложение, – сказал он, понурясь. – Простите меня, я не хотел вас смутить. Я старый дурак.

Он отступил назад, но Кларри поймала его руку и, сжав ее, возразила:

– Вы вовсе не дурак, сэр.

Кларри поразило его признание, она и за сотню лет не догадалась бы о том, что он чувствует. Герберт был сейчас так неуверен в себе, словно беззащитный мальчик. Какого же труда стоило такому осторожному, застенчивому человеку, как он, рискуя своей гордостью, открыть ей свои потаенные надежды. Кларри испытала к нему нежность и вдруг поняла, что он ей тоже не безразличен. Это была не любовь, а скорее уважение и привязанность. Герберт предлагал ей обеспеченное будущее, к которому она стремилась, и, несомненно, это было в его силах.

– Да, – сказала Кларри. – Я выйду за вас.

Герберт хмуро взглянул на нее, не веря своим ушам.

– Это правда?

Кларри улыбнулась.

– Для меня будет честью стать вашей женой, сэр.

Герберт сгреб ее в объятия и восторженно воскликнул, прижимая к груди:

– Милая Кларри! Слава богу!

Отпустив ее, он продолжал сжимать ее руки своими ладонями и улыбаться.

Кларри засмеялась.

– И что же мы будем делать теперь, сэр?

– С этой минуты, – произнес Герберт, – вы перестанете называть меня сэром.

– Понадобится время, чтобы к этому привыкнуть, – сказала Кларри, заливаясь краской. – Было бы не совсем правильно называть вас по имени, пока мы не…

– Женаты? Давайте, Кларри, произнесите это! Женаты, женаты, женаты!

Она изумленно смотрела на него. Никогда еще она не видела Герберта таким счастливым.

– А что на это скажут ваши родные? – спросила она с тревогой.

На секунду его лицо омрачилось.

– Нам нет никакого дела до того, что они скажут. И, кроме того, Уилл будет в восторге. Он вас обожает.

– Не о нем я переживаю, – произнесла Кларри сдержанно.

– Мы предстанем перед ними вместе.

Герберт поднес ее ладони к губам и нежно поцеловал.

– Теперь, когда вы рядом со мной, Кларри, я готов бросить вызов целому миру.

Глава двадцать первая

Осень 1909 года

Весть о предложении Герберта вызвала бурю среди родных и близких. Берти был в бешенстве, Вэрити билась в истерике, Ландсдоуны выражали надменное осуждение. Только Уилл прислал письмо с искренними поздравлениями. Знакомые прихожане смотрели на них косо и ворчали что-то неодобрительное, когда Герберт настаивал на том, чтобы Кларри и Олив сидели в церкви рядом с ним, а не позади, как остальная прислуга. Даже Долли не скрывала своего неодобрения.

– Это как-то неправильно, – сказала она Кларри. – Ты была одной из нас, а теперь я должна кланяться тебе, как будто ты особенная.

– Все будет не так, – возразила ей Кларри. – Я не буду спрашивать с тебя больше, чем когда была экономкой.

– Так уже не будет никогда, – обиженно фыркнула Долли, как будто Кларри ее оскорбила.

Долли уволилась через месяц. Следуя совету Кларри, Герберт не стал сразу же подыскивать ей замену.

– Пока мы с Олив сами справимся на кухне. Лучше подождем до свадьбы, чтобы новая кухарка не застала меня в роли экономки.

Олив, которую неожиданные перемены в судьбе сестры привели во взвинченное состояние, болезненно восприняла уход Долли.

– Она была моим единственным другом, – жаловалась Олив со слезами на глазах. – Теперь мне даже поболтать не с кем.

– У тебя есть я, – напомнила ей Кларри. – Скоро мы станем жить совершенно по-другому, тебе уже не нужно будет зарабатывать на жизнь. Ты сможешь вернуться к занятиям музыкой и рисованием. Разве это не замечательно?

Олив эти слова как будто приободрили. Но если бы внимание Кларри не было так поглощено недоброжелательностью со стороны родных и близких Герберта, она заметила бы нарастающую противоречивость в отношении Олив к приближающемуся бракосочетанию.

А Вэрити и Берти не скрывали своей враждебности. По напряженному выражению лица Герберта Кларри догадывалась, что его старший сын делал невыносимым его присутствие в офисе, и Герберт все чаще оставался дома, работая в кабинете. Вэрити больше не привозила к нему внуков, и приглашений посетить Танкервилл тоже более не поступало.

Однажды в отсутствие Герберта в дом ворвался Берти с намерением поговорить с Кларри без свидетелей. Он застал ее одну в кухне.

– Я знаю, что вы задумали, Белхэйвен, – заявил он, презрительно выпятив жирный подбородок. – Вы охотитесь за деньгами моего отца. Вы вознамерились прибрать к рукам то, что по праву принадлежит мне!

– У меня и в мыслях этого не было, – возмущенно ответила Кларри.

– Вы пытаетесь занять место моей бедной матушки. Это отвратительно. Только не притворяйтесь, будто любите моего отца.

– Это не ваше дело, – сдавленным голосом сказала Кларри.

– Именно мое.

Берти со злостью прижал ее к столу и сжал пальцами ее подбородок словно тисками.

– Не надо изображать передо мной целомудренную девицу! – прорычал он.

Кларри испытала страх. Она физически ощутила его ненависть.

– Мне ничего от вас не нужно! – крикнула она. – Я лишь хочу жить в мире и согласии с вашим отцом.

Берти дико захохотал.