Любовь с отпечатком крови (СИ)

Вернувшись в гостиную, О’Нил пододвинула другой стул и присела на корточки, оказываясь возле мужчины, который продолжал быть без сознания. Шумно вздохнув, она подхватила его под руки и кое-как подняла. Откуда в ней появилось столько сил, кареглазая не могла ответить. Возможно, всему виной выплеск адреналина, который сейчас так усиленно пытался вырваться наружу.

Мелкими шагами Сара подтянула шатена к стулу и усадила, крепко упираясь рукой в его грудь, дабы тот не рухнул. Другой же взяла рядом лежащую верёвку и начала привязывать Ника к деревянной спинке. Несколько петлей на груди, пара на руках и столько таких же на ногах, чтобы тот точно не смог вырваться и дать отпор девушке.

Как только кареглазая закончила свои действия, Спенсор начал приходить в сознание. Он сморщился от неприятной боли в голове и негромко застонал. Когда попытался поднять руку, то столкнулся с препятствием. Подняв злой взгляд на Сару, что стояла сложив руки на груди, он грозно прошипел:

— Ты что натворила, мразь?

— Ну, раз тебя не учили, как нужно разговаривать с девушками, — стальным тоном начала брюнетка и, подойдя к камину, взяла кочергу и одной стороной положила на горящие поленья, — тогда научу я.

— Ты ебанутая? — не сдавался шатен, стараясь испепелить взглядом Сару, которая была слишком спокойной, будто всё шло по плану. А после очередного оскорбления, прежнее спокойствие сменилось на гнев и агрессию

— Не советую со мной так разговаривать, — развернувшись лицом к Нику, ответила О’Нил и подошла к ящику, где принялась выбирать что-то подходящее. — Что тебе нравится больше? Молоток или кусачки? — продемонстрировав два инструмента, серьёзно спросила кареглазая.

— Шлюха! — крикнул мужчина и совершил попытку вырваться, но брюнетка связала его очень крепко, так что возможности освободиться у него попросту не было.

Проигнорировав оскорбления, Сара подошла к шкафу и стала открывать дверцы по одной в поисках какой-то тряпки, чтобы закрыть этому человеку рот. И чтобы никто не услышал его крики и вопли.

«А кричать он будет громко! Я об этом позабочусь.»

Когда на глаза попался нужный предмет, О’Нил довольно улыбнулась и взяла небольшое полотенце, которое идеально могло справиться со своей задачей.

— Открой ротик, — притворно сладким голосом прошептала брюнетка, подходя ближе к Нику, который мотал головой в разные стороны, не издавая ни звука. — Я пока ещё ласково прошу, — но он не послушался.

Глубоко вздохнув, Сара зажала лицо Спенсора одной рукой и резко надавила чуть ниже скул. Невыносимая боль окутала мужчину, но он стойко держался, но как только девушка надавила ещё сильнее, шатен не выдержал и попытался крикнуть. Но не успел, ведь брюнетка сразу затолкала полотенце глубже в его рот.

— Ну вот, а ты не хотел, — надув губы, проговорила кареглазая и направилась к камину.

— Мхм, — что-то мычал Ник, но девушке было абсолютно плевать. В её голове набатом звучал собственный голос:

«Нужно научить его манерам! Нельзя так разговаривать с девушками. Никто и никогда не посмеет оскорблять меня!»

— Ладно, начнём с другого, — вздохнула Сара, оказываясь возле камина.

Девушка взяла кочергу и вытащила из огня, снова поворачиваясь к мужчине с самой кровожадной улыбкой. В глазах шатена сначала было непонимание происходящего, но как только О’Нил оказалась возле него, он сразу всё осознал.

Резкое движение, и мужчина начал истошно кричать, но самодельный кляп не дал в полной мере издать звуки боли. Джинсы начали тлеть, а горячая кочерга уже прожигала кожу на ноге шатена, заполняя специфическим запахом горелой кожи пространство рядом с ними. Как только до рецепторов Сары дошёл этот запах, девушка глубоко вдохнула, наслаждаясь моментом превосходства. Сам Ник Спенсор сидел перед хрупкой брюнеткой, беспощадно связанный и на грани потери сознания от болевого шока. Обратив внимание на то, что шатен уже закатывал глаза, О’Нил резко убрала кочергу и откинула её в сторону.

— Ну что, продолжим воспитание? — проговорила кареглазая, хищно улыбаясь.

Она ощущала себя львицей, которая охотилась на свою жертву. Ей было необходимо прочувствовать страдания этого мужчины, ведь никто не смеет так разговаривать с девушками, а уж тем более с Сарой.

«Я не прощаю оплошностей! И никогда не прощу оскорблений!»

Разум Сары был затуманен, она совершенно не понимала, что делает и к чему это может привести. В голове только и звучало ужасное, но такое привычное для девушки слово: «месть». Ей безумно хотелось, чтобы это недоразумение, которое смеет называть себя мужчиной, захлебывалось собственной кровью, содрогаясь в предсмертных конвульсиях. Чтобы он слёзно молил о пощаде, стоя перед ней на коленях. Чтобы на изящных руках он издал последний в своей жизни вздох и навсегда избавил мир от своего ненужного существования.