Любовь с первого клика

– Мы что… Мы с вами… – Ян приподнялся на локтях, озадаченно ощупывая Лену взглядом.

– Да нет, просто… – начала она неуверенно, но глаза Томского так расширились, что она не удержалась и машинально тоже посмотрела вниз. Левая грудь самым что ни на есть наглым образом вывалилась из лифчика и теперь таращилась на Яна, как одноглазый пират.

Отпрянув к стене, Лена вжалась в обои и натянула плед до самого носа. Она бы и выше натянула, но тогда Ян точно счел бы ее трусихой.

– Ян Олегович, я вас уверяю, ничего такого…

– Я понимаю, вы хотите меня утешить. – Ян попытался встать, но вляпался ладонью в пакетик из-под презерватива, забытый вчера Кобзевым. – Хорошо хоть, предохранялись…

Лена обреченно закрыла лицо руками. Если мужчина что-то вбил себе в голову, то хоть скачи перед ним на одной ноге и размахивай сигнальными флажками, убедить его в обратном не выйдет.

– Я ведь не сделал вам больно? – Томский поднялся, но тут же врезался в журнальный столик, и пустые винные бутылки одна за другой скатились на пол. – Ну ясно, почему голова так раскалывается. – Ян потер ушибленную лодыжку: журнальный стол достался Лене от хозяйки и являл собой крепкий образчик советской мебели.

Пока Ян осматривал наливающийся синяк, у Лены появилась возможность все обдумать. Теперь план Кобзева вдруг заиграл новыми красками. Конечно, никакого изнасилования приплетать она не собиралась. Да и врать ей не пришлось: Томский сам неверно истолковал утренний натюрморт, а она, Фетисова, честно пыталась его образумить. Но зачем напирать, если все и без того складывается как нельзя лучше? Все в выигрыше: Никита вообще не при делах, Лену ни в чем не обвиняют. Да, реакция Томского на совместное пробуждение мало напоминала радость, зато потом-то! Он ведь пялился на ее грудь! Кому сказать – не поверят! Сам Ян Олегович Томский, генеральный директор «SeeU», обладатель кучи наград в сфере IT и не меньшей кучи женщин, таращился на Ленину левую грудь, как будто раньше молочные железы видел только в учебнике биологии. И пусть он не стал растрачиваться на комплименты, взгляд все сказал без слов.

– Вы в порядке? – Ян с виноватым видом присел на край дивана, как можно дальше от Лены. – Хотя… После всего… Глупо, наверное, выкать. Ты в порядке?

– Да… – Лена постаралась не улыбаться слишком широко, но чувство у нее было как в тот день, когда она узнала о поступлении в институт.

– Извини, у меня такого не случалось уже лет десять. Ну, чтобы я ничего не помнил. – Томский осторожно коснулся ее ноги, и даже плед не спас Фетисову от волны мурашек.

А вдруг он решит повторить? Ну, у мужчин ведь принято похмеляться наутро после бурных возлияний, так, может, это и с сексом работает? От этой мысли паника железной рукой схватила Лену за горло. Она вчера не успела принять душ! А депиляция? Фетисова не помнила даже, есть ли у нее в ванной бритвенный станок. В последний раз она наводила интимный марафет прошлым летом перед поездкой в Турцию и, кажется, забыла бритву в отеле. А зачем покупать новую, если в личной жизни такая пустыня, что разве только перекати-поле не летают? И еще эти дурацкие трусы с торчащими нитками… Как бы незаметно переодеться? Господи, а если он прямо сейчас решит ее поцеловать? И момент испортить жалко, и во рту жуткая дрянь. Один бокал накануне, а язык уже шершаво скребется о небо, и привкус какой-то… Как будто сухое молоко жевала.

– Слушай, мне тоже неловко. – Ян по-своему понял Ленино молчание. – Я вроде на митапе шампанского выпил, а потом… Провал. На меня накатывает иногда… Ну, я мог быть слегка, знаешь, грубоват… В этом деле. – Он кивком указал на диван.

– Нет-нет, вы… то есть ты… Все было чудесно, – пробормотала Фетисова, стараясь не дышать на своего псевдолюбовника.

– А как это вообще случилось? – Он огляделся по сторонам. – И где моя одежда?

– Ну… – Лена наморщила лоб, силясь вспомнить сценарий Кобзева. Черт, и ведь гладко он там все продумал! – Мы обсуждали работу на митапе… Ты злился на меня, думал, что я хочу перейти в «Goomble»…

– Да-да, что-то такое припоминаю, – рассеянно кивнул Томский и вдруг напрягся. – Подожди, он еще говорил про расследование, обвинял меня…

– Не уверена, – торопливо перебила Лена, пока разговор не принял опасного оборота. – В общем, я убедила тебя, что никуда уходить не собиралась…

– Правда? – прищурился Томский. – И для пущей убедительности ты, видимо, и переспала со мной?

Лену частенько упрекали. И родители, и учителя, и преподаватели в институте, да тот же Вайц за каждый косяк в коде обрушивал на Фетисову поток критики. Но вот обвинения в корыстном сексе, фактически в торговле своим телом… Такого Лена в свой адрес не слышала еще ни разу. И в ней вдруг ожил древнейший женский инстинкт: она обиделась. Впервые в жизни ощутила эту ядовитую, прожигающую все внутренности обиду, от которой хотелось кусаться и царапаться дикой кошкой.