Любовь с процентами

– Он мне симпатичен, – чуть насмешливо улыбаясь, сказал Егор Николаевич. – Хотя, по моему субъективному мнению, для бизнеса он несколько мягок.

– Как же он сумел достичь успеха? – удивленно спросила я.

– Ну, так он же там не один! Есть у него люди, действующие, мягко говоря, не очень достойными методами. Вот недавно, например, они подписали очень выгодный контракт с одной японской фирмой…

– Да, я в курсе, – кивнула я.

– Ну так вот, этот контракт должен был быть нашим, нашим! – горячо воскликнул Егор Николаевич. – Мы вели эти переговоры почти год и наконец недавно пришли к соглашению. И вот, буквально накануне подписания контракта, происходит сбой наших компьютеров! Я вызвал мастера. А к вечеру все наши компьютерные программы оказались стерты – они просто исчезли! Японцы отказали нам в связи с ненадежностью нашей компании. И тут же подписали договор с «Тарусом».

Он эмоционально выпалил эти слова и, вскочив с кресла, заходил по кабинету взад-вперед.

– Вы хотите сказать, что это происки «Таруса»? – повернулась к нему я.

– Не знаю, – мотнул головой Егор. – Не знаю… Но есть у него такой Марченко Юрий Павлович, большой пройдоха! На что угодно пойдет, лишь бы свое получить!

– Но доказательств у вас нет, – заметила я.

– Нет, – погрустнел Грачевский. – Если бы они у меня имелись, я подал бы в суд. Кстати… – глаза его вдруг заблестели. – Попробуйте найти эти доказательства, а? Я вам обещаю весьма достойную оплату!

– Увы, – разочаровала его я. – Я занимаюсь другим делом. Расследую смерть Павла Владимировича Загороднева.

Я нарочно произнесла эти слова как бы между делом, ровным, будничным голосом, но так, чтобы они прозвучали неожиданно. Это возымело свое действие: Грачевский застыл, словно он внезапно ослеп или оглох, и в таком состоянии пробыл несколько секунд. Потом он опустился в кресло и, взяв со стола авторучку, машинально пощелкал ею.

– Павел умер?! Когда?! – наконец спросил он, ошарашенно глядя на меня.

– Вы не знаете об этом? – подняла я бровь. – Его похоронили сегодня, практически только что. Если точнее, то час назад гроб с телом закопали на Воскресенском кладбище.

Сообщив ему эту информацию, я пристально поглядела на конкурента Павла Владимировича.

– Я не знал, – произнес он и закашлялся, так как голос его прозвучал хрипловато. – Я впервые слышу… А как же это случилось?

– Поехал с друзьями-компаньонами на рыбалку, отмечать контракт, – усмехнулась я. – Потом он почему-то решил остаться там, а они уехали. В итоге труп Загороднева выловили из Волги вчера утром.

Грачевский молчал, нахмурив брови. Посидел, поднялся, прошел к бару и достал оттуда бутылку коньяка и две рюмки. Поставив все это на стол, он плеснул в рюмку коньяк и посмотрел на меня. Я отрицательно покачала головой.

– Я за рулем, – пояснила. – К тому же на работе я не пью.

– Я, вообще-то, тоже, но уж позволю себе, в качестве исключения, – пробормотал Грачевский. – Дело-то, сами понимаете, незаурядное!

И он залпом опустошил рюмку. Затем, почти без перерыва, он снова наполнил ее и так же быстро выпил. Некоторое время он посидел, мрачно глядя в сторону, и вдруг произнес безапелляционным тоном:

– Это они!

Я молчала, ожидая продолжения, и оно проявилось – длинной тирадой:

– Павел всегда гордился тем, что они не просто компаньоны, но и давние друзья, и хвастался, объясняя их успех сплоченностью рядов своих компаньонов, основанной на доверии. Вот и доверился – они его и грохнули!

– Почему вы думаете, что это именно они? – осторожно, не спуская с директора «Плазмы» глаз, поинтересовалась я.

– А потому что больше некому, – пожал плечами Грачевский. – Они получают самую большую выгоду от его смерти. Марченко наверняка теперь станет генеральным директором, а Копылов – его замом.

– Но они и так там все – директорá, – заметила я.

– Это формально! – махнул рукой Грачевский. – Кому нужен этот официоз? На практике же приятнее делить деньги на двоих, чем на троих, верно? А Павел им только мешал. Я же говорю, он был мягкий человек и старался действовать честно. А Марченко хотелось большего, и только Загороднев его останавливал.

– То есть вы считаете, что больше никому его смерть не выгодна?

– Ну… Просто фигуры его компаньонов напрашиваются сами собой, – почесав подбородок, ответил Егор Николаевич. – Они – первые, кто пришли мне в голову.

– И все же? – спросила я. – Кому, с точки зрения интересов бизнеса, могла быть выгодна его смерть?

– Теоретически мне, – неожиданно сказал Грачевский и улыбнулся. – Но это – теоретически. А на практике мне с этого ничего не обломится. Контракт с японцами мы уже не подпишем, обратно все не вернуть! А на будущее… Что мне до Загороднева и его «Таруса»? Надо свое дело развивать! На качество упирать и ворон не считать, тогда нечего будет и конкурентов бояться!

– Вы могли затаить зло на «Тарус», – с намеком произнесла я.