Любовь с условием и без…

Я вошла в холл и остановилась у порога в большой зал. Он был полон. Черно-белые были только официанты, похожие на пингвинов. Бедняжки, они сновали с подносами между «попугаями», «жар-птицами», «индюками» и просто «курицами-несушками». Все были одеты, кто во что горазд, как будто у них не было денег, чтобы хотя бы раз побывать у стилиста. О чувстве вкуса говорить не приходилось. Дамы – в джинсах, пестрых сарафанах, рубашках и туниках, юбках и топиках. Индейский раскрас вместе с начесанными скальпами впечатлял. Господа – приблизительно в том же, только юбки заменяли брюки и ужасные шорты на волосатых ногах.

Уф-ф! Дешевый карнавал! Как же Кракенус со своим «идеальным вкусом» могла впустить эту нечисть сюда?!

– Почему не проходишь?– окликнул Серега.– Яра тебя ждет.

Я оглянулась на него через плечо и с усмешкой ответила:

– А где ковровая дорожка, усыпанная лепестками роз?

– Он только что звонил. Ну, иди к человеку, чего мучишь-то?

– А он мучится?! А по-моему, ему не скучно?– вскинула я бровь, кивая на только что обнаруженного в толпе Македонского.

Он стоял в окружении своих партнеров, а рядом крутили задом блондинки-очаровашки. Те еще прилипалы… Но рядом с Ярославом была еще и мадам Кракенус, радушная хозяйка. Вот она-то точно прилипла к нему и ласково поглаживала его плечо своим наманикюренным пальчиком.

– Ой, нашла на кого смотреть,– усмехнулся Сергей.– Это же Вика, а она всегда виснет на Яре…

– Вот и пусть виснет, двоих ему не выдержать,– сказала я и вдруг поймала себя на мысли, что просто ревную Ярослава.

От этого стало смешно, и я рассмеялась в голос. Сергей недоуменно нахмурился и пожал плечами.

– Извини,– махнула ладонью, беря себя в руки.

– Полин, она ж ему так…

– Как?– оборвала я Сергея на полуслове и резко сменила обычный тон на прохладный.– Иди, Сережа, тебе нужно быть в другом месте. А мне компания не нужна.

– Ну ладно,– буркнул тот и растворился в толпе.

Я невозмутимо окинула Ярослава, как он вел себя с Викторией, с блондинками, и медленно прошла к шведскому столу у широкого цельного окна.

Зачем я здесь? Вон как за окном просторно и легко: солнце, вода и птичий гомон. А это мое красное платье больше в жизни не надену!

Конечно же, дело не в том, что я ощущала себя некомфортно в своем платье, макияже, прическе. А в том, что окружающая атмосфера задавила, немного придушила, прибила к стене.

Все-таки я была чужая на подобном празднике! Моя жизнь была намного ярче и проще этого искусственного мирка, где все было пропитано поддельными чувствами и мыслями.

Здесь я чувствовала себя так же, как на том приеме, где праздновали назначение Кирилла на должность замдиректора банка.

Я сама съездила в бутик, купила себе это платье, сама сделала прическу, макияж и явилась на прием сама, как лягушонка в коробчонке под гром и молнию. Меня тогда многие заметили, пока до меня дошел Кирилл. Он был очарован. Я видела это в его взгляде. Он был горд и светился от удовольствия.

– Привет, моя девочка!– улыбнулся он и поцеловал мне руки.

– Здравствуй, мой парень!– широко улыбнулась я и долго не могла налюбоваться мужем.

Кирилл окинул меня изумленным взглядом, взял за руку, крутанул и восторженно отметил:

– Ты прелесть! Где ты его купила?

– На распродаже,– просто ответила я и пожала плечами.

Мгновенно с его лица сошла улыбка, и он уже критичным взглядом осмотрел меня с головы до ног.

– Где? У тебя что, деньги на карточке закончились?

– Ну, шмотки от Версаче, знаешь такой бутик? Там была распродажа,– весело засмеялась я.

– Шмотки?!– глухо повторил он.

Куда же делись его энтузиазм, изумление, восторг? Неужели это моя речь?! Ах, как ему было неловко за меня. Бедный мой!

Ну, я могла разговаривать и на чисто светском, деловом языке, сухом и скучном, на котором шипели все его родственники. Но не хотела. Да и вообще, я же просто шутила!

– Не сердись, я люблю тебя,– смягчилась я и ласково посмотрела ему в лицо, глаза, губы.

Он был мой! Весь! Самый замечательный мужчина!

Его лицо тоже смягчилось, и он улыбнулся нежно и преданно. Я приподнялась на носочках и дотянулась губами до его подбородка, щеки, носа и губ и поочередно покрыла их нежными поцелуями.

Но вдруг Кирилл снова напрягся и слегка, чтобы не обидеть, за плечи отстранил меня от себя.

– Не надо, здесь много людей. Это выглядит нескромно.

– Нескромно?!– прошептала я, потому что на громкое возмущение не хватило голоса: горло свело от того самого возмущения.

– Я пойду,– криво улыбнулся Кирилл и, поцеловав мне руку, удалился к кучке пингвинов в смокингах.

Он оставил меня одну здесь среди множества не знакомых мне людей или малознакомых, но таких же далеких и чужих. Он не знакомил меня со своими партнерами. Да и не надо! Но он мог бы держать за руку рядом с собой, просто потому что я его дорогая, любимая жена!

На публике я всегда была одна. От чего же мне было не развлекаться, как умела? Вот я и проявляла всю свою дикость и энтузиазм, отчасти навеянные обидой и скукой, отчасти натренированные за довольно короткое общение с семейством Белохвостовых.