Любовь с видом на закат

Лето в этом году выдалось нетипично жарким, поэтому я решила перебраться на дачу, как только закончилась выматывающая возня с разводом и разделом имущества. Со всем кагалом. Самым сложным оказалось уговорить няню Наташу. Она присматривала за Бобром второй год, приходя по необходимости на несколько часов в день. Переезжать за город на три месяца, да еще брать на себя обязанности домработницы ей совсем не хотелось. Пришлось повысить зарплату почти вдвое и пообещать два выходных в неделю. Что касается меня, я вполне могла работать где угодно и приезжать в офис только по острой нужде.

Наташа отправилась на дачу еще несколько дней назад, чтобы подготовить все к нашему приезду, а мы выдвинулись, в последний раз проверив, все ли собрано, и переждав утренние пробки.

Бобер, значившийся в свидетельстве о рождении как Леонид Эрикович Эгерс, получил свою подпольную кличку за два крупных верхних резца, что, впрочем, видно было, только если он улыбался от уха до уха. Мы все так привыкли к этому прозвищу, что не сразу понимали, о ком речь, если кто-то называл его Леней. К счастью, сам Бобер об этом прекрасно помнил, хотя при знакомстве солидно представлялся «Йеонидом». Два года ему исполнилось в марте, после чего он сразу же начал говорить, что «узе скойо тьи». Я подозревала, что он недоволен положением самого младшего в стае и прибавляет себе месяцев, чтобы сравняться с Корвином. Хотя тот в три своих года был вполне зрелым мужчиной, регулярно жившим собачьей половой жизнью.

Рыжий корги пемброк по имени Корвин Кэнди появился у нас за неделю до того, как я узнала о беременности: Эрик подарил его мне на день рождения. Сначала была в шоке, но получилось так, что возня со щенком скрасила мне тяготы интересного положения. Пожалуй, сложнее всего оказалось привыкнуть к его идиотскому имени, записанному в родословной и в собачьем паспорте. Кэнди Свит — так назывался питомник, а Корвин как бы намекал на любовь заводчицы к Роберту Желязны. Хотя, кажется, был еще такой венгерский король. В троице парней пес однозначно имел статус вожака.

Еще одним членом нашей команды был пожилой британец Гримальди — или просто Грим. Восемь кило серой плюшевой флегмы, оживающей только при виде еды, он являлся полной противоположностью и Бобру, и Корвину, которые, напротив, представляли собой два сгустка энергии. Как мы говорили, сын и собака удались в маму, а кот — в папу. Впрочем, папа тоже внезапно оказался весьма энергичным, когда дело дошло до суда и материальных претензий.

* * *

С Эриком мы познакомились еще в колледже туризма и гостиничного сервиса. Я училась на гостинке, а он на строительном отделении по специальности «земельно-имущественные отношения». Впрочем, тогда у нас никаких точек пересечения не возникло. Он уже в пятнадцать лет был звездой — высоким, томно-взрослым, невозмутимым, в дымчато-серых модных очках и с не менее модной прической. Девчонки висли на нем гроздьями.

Я… смешно вспомнить, какой я была тогда. Пухленькой невзрачной блондиночкой с хвостиком на макушке и брекетами, которую мало кто принимал всерьез. Пожалуй, самым примечательным во мне была фамилия — над ней не ржал только ленивый.

Маргарита Мохнолапая — ну так уж вышло. Видимо, кто-то из моих предков обладал буйной растительностью на конечностях. Кстати, мама фамилию отца не взяла, предпочла остаться Кочкиной. Меня страшно дразнили, и в детском саду, и в школе, что, надо сказать, изрядно закалило мой характер. Я научилась не обращать внимания на насмешки и давать сдачи обидчикам. Но когда восемь лет назад Эрик сделал мне предложение, непоследним аргументом за стала как раз его фамилия. Рита Эгерс — это все-таки звучало получше, чем Мохнолапая.

Что касается гостиничного хозяйства, этот выбор я сделала осознанно и без колебаний. Родители были заядлыми туристами, причем цивилизованными, а не рюкзачниками-палаточниками. Много ездили по стране и за границу, разумеется, со мной. Гостиницы я любила нежно и страстно и уже в детстве знала, что когда-нибудь открою свою. Пусть даже маленькую, но обязательно.

Вузов, где можно было получить эту специальность, в Питере хватало, но я решила не терять времени и после девятого класса пошла в колледж, тем более он был в десяти минутах ходьбы от дома. С дальнейшим прицелом на Политех или Балтийскую академию туризма.

С Эриком мы учились не только на разных отделениях, но и в разных зданиях. Возможно, вообще так и не пересеклись бы за четыре года, если б не моя подружка-одногруппница Ленка Завьялова, которая была в него влюблена. Она таскала меня везде, где имелся хоть малейший шанс его встретить. На одной такой вечеринке мы с ним и познакомились. И даже разок потанцевали, за что Ленка страшно на меня обиделась и дулась потом неделю.